Он шевельнулся в кресле и повел рукой, словно бы собираясь расчистить место на столе, а потом качнул головой.

– Эта болезнь передается прикосновением. Иначе я попросил бы тебя сесть и предложил чашу, как подобает мужу, выдающему свою дочь.

Я едва не преклонил перед ним колени. Но понял, что не почтения искал он, а руки, которой можно довериться.

– Повелитель, – сказал я. – Клянусь всем сердцем, рука моя не будет знать покоя, пока я не возведу ее на престол.

Царь кивнул, и я понял, что он улыбается.

– Хорошо, Тесей. На этом покончим с любезностями, подобающими твоему благородству и происхождению. Дочь моя, наверно, сказала тебе, что, кроме них, я ничем не располагаю.

Я что-то ответил, и он принялся рыться среди своих свитков, покачивая головой и время от времени приговаривая, как делают больные, привыкшие к одиночеству. Трудно было даже понять, с кем он разговаривает – с собой или со мной.

– Ребенком он следовал за мной словно тень – черный теленок, дитя нашего позора. Он не позволял мне забыть про себя. Он просил взять его на охоту, на палубу корабля, в летний дворец и плакал, когда я отсылал его туда, где ему надлежало быть. Он называл меня отцом и недоуменно озирался, когда ему приказывали молчать. Я должен был догадаться, что он погубит меня. Да-да, можно только смеяться, но все складывается как в старой песне. Я пренебрег жертвоприношением, и этот поступок навлек на меня смерть. Если бы боги действительно существовали, они не могли бы придумать ничего лучшего. [92]

Он смолк, и я услышал, как шебаршатся мыши за книжной полкой.

– Сейчас меня посещают одни лишь рабы, высокородные остаются за дверью, а ко мне присылают нижайших. Муж во мне уже умер, я даже перезрел для смертного одра. Но царю приходится влачить свои дни, чтобы завершить дело. С этой девочки, Тесей, все должно начаться сначала. – И добавил негромко: – Проверь, не слышит ли она?

Шагнув к двери, я увидел ее, озаренную лунным светом. Ариадна сидела на ограде углубленного в землю святилища. Вернувшись к царю, я сказал:

– Нет.

Минос чуть подался вперед и взялся за ручки кресла. Негромкий голос шелестел за бычьей маской; мне пришлось склониться поближе, чтобы услышать. Запах его тела оглушил меня, но я постарался сдержаться, памятуя сказанное о рабах.

– Я ничего не говорил ей. Она и без того видела чересчур много зла. Но я знаю, что сделает это чудовище. Он пообещает критянам возвратить прежние порядки и уже делает это. Но по критскому обычаю он может править лишь как супруг повелительницы. В древние дни критские миносиды женились на своих сестрах, как это делается в Египте.

Сердце мое замерло. И тишина легла на него, когда я все понял. Теперь я понял, почему великий Минос захотел увидеть танцора с материка, сомнительного царевича крохотного государства, и предложил ему свою богиню. Понял я и почему говорила она об убийстве своего брата, сына своей матери. Она догадалась, потому что видела зло.

Тут я и решился:

– Повелитель! Мне удалось отослать весть отцу о том, что я жив, и попросить прислать за мной корабли.

Он выпрямился в кресле:

– Что? Моя дочь ничего не сказала об этом.

– Я не посмел возложить подобную тяжесть на девушку.

Царь кивнул золотой головой и задумался.

– Ты получил ответ? Эллины придут?

Я набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, и понял, что слова мои прозвучат по-детски. Та беседа научила меня понимать себя самого.

– Не знаю. У отца немного кораблей. Я посоветовал ему послать в Микены к верховному царю. – Голова его обратилась ко мне. Однако я не растерялся – знал, как надо ответить. – Но могу заранее сказать, что услышит отец: «Тесей не мой сын, а твой. Он утверждает, что Кносс можно захватить, но это слова танцора, который мечтает вернуться домой. Что, если мы пошлем корабли, а Минос потопит их? Тогда мы все станем рабами». Мой отец – осмотрительный человек, и, получив подобный ответ, он сочтет его разумным.

Царь тяжело кивнул.

– Ну а сейчас по зимнему морю вестника не пошлешь.

– Значит, нам придется полагаться на самих себя. А если эллины придут, будет еще лучше.

Откинувшись назад в кресле, царь сказал:

– Но что ты можешь сделать?

– У меня есть танцоры, и все они будут сражаться, даже те, кто боится быка; примкнут к нам и девушки; все выйдут на бой, рассчитывая сохранить себе жизнь. Я стараюсь раздобыть и оружие. С их помощью я собираюсь захватить Лабиринт, если нам помогут за пределами Бычьего двора.

Он протянул руку к каким-то свиткам.

– Есть несколько мужей, которым можно довериться. – И он прочел несколько имен.

– Только не Дромий, повелитель, – заметил я. – Он уже начал вилять хвостом в нижнем дворце.

Минос вздохнул и отодвинул свитки:

– А я-то воспитывал его ребенком после смерти отца.

– Но остается Перим, – проговорил я. – Он против Астериона, и у него есть сыновья. Он знает, кому еще можно довериться. Нам нужно оружие и кто-нибудь, кто способен привлечь на нашу сторону критян.