– К берегу! – решил Олдама, и вся команда дружно погребла. Ушкуй у пристани был не одинок, много тут стояло всяческих кораблишек – соймы стояли, груженные золой и лесом-кругляком, кочи тыкались в вымолы, корабельщики таскали из трюмов круглые горшки с солью.

Ушкуй бортом стукнулся о причал, и Олдама, ловко сиганув на доски, притянул лодку за брошенный канат. Тут же подошли стражники, заранее щуря глаза и налапывая рукояти мечей.

– Кто? – каркнул старшой из них, лобастый здоровяк в кольчуге, усиленной круглыми пластинами на груди. Зеленые порты с заплатками на коленях контрастировали с богатыми сапогами из сафьяна, расшитыми жемчугом. Украл, видать.

– Откуда? – вторил ему молодший, безусый парень в шлеме не по размеру, в кожаном панцире поверх чапана – стеганого халата кочевника.

– Охотники мы! – степенно заговорил Олдама, строя из себя недалекого, туповатого лесовика, коему звери лесные роднее ближних. – Давненько лиц не видали, одни морды! Мучки хотим сменять, соли, там, и ваще…

– Торг в крепости, – пробурчал старшой, – за вход – два даника…

– И где ж мы их сыщем? – вылупился Олдама.

– А то уж не мое дело! – ухмыльнулся стражник.

Олдама очень натурально сплюнул.

– Пошли, по слободке пройдемся, – решил он, – может, сторгуем чего…

Команда вылезла на пристань и нагрузилась шкурами. Валиту достались волчьи. Пристань продолжилась узкой улочкой, что вильнула и запетляла меж домов, неказистых, но крепких, основательных. Зимы здешние худого строения не потерпят, мигом заморозят!

– Олдама, – прогудел Сулев, – влево повороти!

– Это еще зачем? – насупился Олдама.

– Знакомец там проживает, – спокойно объяснил Сулев. – Не продадим шкуру, так хоть займем мелочь!

– Ладно… – проворчал Олдама и скривился с досады. – Надо ж, не подумали денежку взять!

– Что ж не подумал? – сощурился Веремуд.

Олдама ничего не ответил, засопел только.

Знакомец Сулева жил в длинном доме под свежей кровлей, нарезанной из торфа, – даже травка еще не проросла. Сам хозяин сидел на пороге. Он здорово походил на Сулева – такой же обхват могучих плеч, такая же валкая походочка медведя, вставшего на задние лапы. Попадись такому в лапы – мигом заломает…

– Здорово, Олев! – пробасил Сулев.

– Во! – удивился Олев и привстал, сутулый, широкий, косолапый. – Никак Сулев пожаловал! Ты как в наши края забрел? По нужде или…

– Или! – усмехнулся Сулев.

– В дом! – коротко сказал Олев и, будто невзначай, глянул вдоль по улице.

В доме было полутемно и прохладно, приятно пахло травами и сгоревшей смолкой.

– Щас поедим… – крякнул Олев.

– Да сытые мы, – неуверенно молвил Ошкуй, оглядываясь на друзей.

– Вот сейчас и проверим! – ухмыльнулся Олев.

Особых яств хозяин не припас, только холодное вареное мясо да свежие лепешки, которые многие хозяйки в Гардах пекли на манер степняков, раскатывая тесто в тонкий блин. Готовую лепешку складывали и ели, а то и вовсе использовали ее вместо тарелки.

Ошкуй с Сулевом не долго кочевряжились – отчикали себе по хорошему кусцу мяса. Валит решил не отставать от старших товарищей.

– Что делать собираешься? – серьезно спросил Сулев.

Олев дожевал и спросил:

– Ты о чем?

– А то ты не знаешь! – хмыкнул Сулев. – Весь лес по ту и по эту сторону полон народу. И народ этот не по грибы вышел, а по гробы! Карелы, и чудь, и весь, и меря, и водь с ижорой – все похватали топоры да копья и сходятся к Альдейге. Скажет Улеб конунг свое слово, и мы так ударим, что от свеев мокрого места не останется!

– Сулев! – прошипел Олдама.

– Ништо! Олев – человек!

Олев усмехнулся и протянул руку под лавку. Пошарил и вытянул боевую секиру, богато отделанную серебряной инкрустацией.

– А мое место – туточки! – спокойно сказал Олев. – А это, – он качнул секиру, – я для нашего распрекрасного ярла уготовил. Тут многие на него злы, не я один такой. Предателей у нас не жалуют!

– Так чего не прогоните Вадима? – задал вопрос Олдама.

Олев потер скрипящий подбородок.

– Семейные боятся, что свеи придут, – выложил он, – вот и чешут в затылках…

– Не придут! – заявил Валит. Олдама нахмурился, но сын Ниэры продолжил: – Ни одна лодья свейская не подымется по Олкоге. Пожгли мы их лодьи. Пяток остался, да те не в счет. Свеи, правда, у арабов завы ухитили, ну, так… Кнорр – не лодья, вертел – не копье!