Водитель такси, закутавшийся в кожаный плащ, с неохотой выпрямился и, взяв мятую купюру, завел мотор.

— Они вам еще не надоели? — с усмешкой спросил он, имея в виду весь женский род. — Половину времени мучат нас, другую половину — мучат себя. Вы назовете свое имя? Она, конечно же, захочет узнать, кто ее благодетель.

Мужчина в блестящем плаще сконфуженно поморщился — вероятно, от скромности.

— Я так не думаю, — сказал он наконец. — Это может смутить ее. Скажите, что ей помог один из старых приятелей. И помните, водитель, я буду присматривать за вами из-за угла.

— Можете не следить, — без злобы ответил закутанный в плащ таксист. — Я честный человек. Зачем мне обманывать вас? Спокойной ночи, сэр. Не сомневайтесь, я отвезу ее по адресу.

Старый кеб вздрогнул и помчался к автобусной остановке. Мужчина отступил в тень подъезда. Он неспешно сосчитал до двухсот и снова вышел под дождь. На этот раз путь выглядел безопасным. На остановке никого не было. Сжимая оружие в руке, он пригнул голову, преодолел освещенную часть пути и свернул на Дебан-стрит.

Примерно через восемь месяцев после инцидента, названного газетами «Тайной Дома Гоффа» и взбудоражившего прессу на целых девять дней, — преступления, после которого полицейские с их мрачным стоицизмом приняли на себя огромное количество неконструктивной критики, — мистер Альберт Кэмпион закрыл дверь главного суперинтенданта Джова и поднялся по двум пролетам лестницы к кабинету недавно назначенного суперинтенданта Чарльза Люка.

Мистер Кэмпион, высокий худощавый мужчина сорока с лишним лет, с белокурыми волосами, бледным лицом и большими очками, всегда старался придерживаться благородного искусства ненавязчивости. Иногда даже худшие враги не замечали его активности, пока не становилось слишком поздно. У него было много знакомых, но лишь некоторые из них знали о роде его занятий. В юности о нем часто говорили как о «молодом человеке, который избегал неприятностей». Теперь же любое упоминание о Кэмпионе было настолько почтительным, что он боялся того, чтобы стать «пожилым мужчиной в центре крупных проблем». Вот почему он продолжал сохранять свой статус в неопределенном состоянии.

Ходили слухи, что он имел частную практику и что в те дни, когда мистер Станислаус Оутс — нынешний помощник комиссара по особо важным преступлениям — был простым инспектором уголовного розыска, они вместе раскрыли множество таинственных дел. С того времени Джов, который следовал по стопам Оутса, и многие другие старшие сотрудники центрального управления полиции считали Альберта другом и ценным помощником, а иногда и опытным наставником на малоизученной территории детективного сыска.

В данный момент он был недоволен сложившейся ситуацией. Старая дружба требует от людей выполнения особых обязательств, которые на фоне стандартов открытой вражды могут выглядеть довольно неразумными. Когда в ответ на настоятельное приглашение он прибыл в кабинет Джова, тот после долгих хождений вокруг да около вырвал у старого товарища неохотное обещание «подкинуть» нужный намек Чарльзу Люку.

Мистер Кэмпион, друживший с Джовом и еще больше любивший Чарльза Люка (поскольку за последние десять лет эти два человека казались ему самыми интересными личностями в отделении уголовного розыска), нашел задание крайне подозрительным. Во-первых, Джов мог сам управиться с любым вопросом деликатного характера, и, во-вторых, Люк был протеже главного суперинтенданта — светлой надеждой на будущее, сыном его старого коллеги и офицером, за карьерой которого он наблюдал двадцать лет. Мистер Кэмпион понимал, что, если Джов нуждался в посторонней помощи для «намеков» Люку, их отношения каким-то образом вышли из-под контроля. Исходя из собственного опыта, он знал, что раз уж его попросили ввернуть словечко по уголовному делу, которое вел Люк, то между Джовом и Чарльзом сказано уже многое.

Он постучал в зеленую дверь. Секретарь впустил его и тут же удалился, когда к нему с протянутой для приветствия рукой поспешил хозяин кабинета. Мистер Кэмпион отметил, что он никогда еще не видел суперинтенданта в такой потрясающей форме. Люк всегда считался великолепным спортсменом — все шесть футов его тела выглядели сплавом мощных мышц. Подвижное живое лицо обрамляли густые черные волосы. Но теперь он буквально излучал энергию, и его узкие проницательные глаза под остроконечными бровями искрились весельем.

— Вот человек, которого я надеялся увидеть! — воскликнул он с неприкрытым энтузиазмом. — Приветствую! Входите, мой друг. А я как раз хотел попросить вас об одной услуге. Не могли бы вы намекнуть Старику, чтобы он не волновался за меня. Босс думает, что я на последней стадии нервного истощения.

Мистер Кэмпион уже знал, о чем думал Джов. Однако он не стал упоминать об этом, да и Люк не дал ему такой возможности. Его рукопожатие было тяжелым испытанием, после которого он предложил посетителю устроиться в кресле перед столом. Судя по его возбуждению и целеустремленности, он был рад внимательному слушателю, ниспосланному ему небесами.