Отскочить я успела. Но испуг исчезать не собирался: даже мухи выползли из домиков, умильно сложив лапки, и ожидали, что соперник уже не встанет.

– Влад. Владик! Ты живой? Тебе сильно больно? Ты как вообще? Блин, ты хоть говорить можешь?

– Уу-у-у-у...
– Раздался страдальческий стон. Фух, хоть живой - и то ладно.

– Влад, ты чем ударился? Где болит?
– поражаюсь своей заботливости: просто мать Тереза во плоти!

– Нет, ничего не болит, а вот ударился я знатно и всеми частями тела сразу.
– Он закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, как ему плохо.
– И это ты виновата! Зачем надо было меня так быстро будить? Я даже сориентироваться не успел! Ты понимаешь, что чуть не убила "будущую мировую звезду"?
– он процитировал одно из высказываний художественных критиков, а потом весело рассмеялся.
– Успокойся, все со мной нормально, я живой, совсем живой. Ну, хочешь, попрыгаю? Убедишься.

– Не, не надо. Верю.
– Я старалась успокоиться. В принципе, получалось. И чего я так испугалась? Он же здоровый, крепкий, спортивный даже. Где-то. В определенных местах. Не всех. Но падение с полутораметровой высоты вполне должен был пережить.
– Встать сможешь?

– Конечно. Давай, помоги мне, непризнанному герою.

– Почему непризнанному? И почему герою?

– Потому, что я терплю все твои закидоны, и мне за это никто даже спасибо не говорит.
– Спокойно уточнил Гад. Хотя, если честно, я сегодня ему такое устроила, чего мало кому пожелаешь. Один обед в кафе чего стоит.

– Принято!
– бодро оповестила я как минимум половину этажа. Влад только поморщился, но ничего не сказал.
– Пойдем. И, кстати, допрос я начну сегодня вечером. Ника сказала, что подойдет только к трем ночи (или утра?), а до этого тебе придется терпеть мое общество. Я предупредила, позже не жалуйся.

– И не собирался. К кому идем? К тебе или ко мне?

– Ко мне. И ты готовишь.
– Наглеть - так по-полной.

– Хорошо, - покорно выдохнул Влад. Кажется, будь его воля, я была бы мертва уже как минимум пять раз.
– И сколько в тебя влезает?

– Ты со мной еще в поезде не ездил: вот там...

– И не поеду. Мне уже страшно! У обычных девушек в чемоданах одежда, а у тебя - еда?

– Какой догадливый...
– протянула я.

До дома добрались быстро. Влад сразу ушел готовить, оставив меня придумывать вопросы. Они уже были подготовлены, так что я быстренько перебралась к нему на кухню. Картошка, мясо и блинчики.

– Еще пара таких вечеров - и я в тебя влюблюсь. И не отвертишься!
– бодро заявила я, заглядывая под крышки кастрюлек и сковородок.

– -Кажется, я постараюсь почаще приходить к тебе в гости...

– Что ты сказал?
– не расслышала я.

– Задавай вопросы, говорю. Раз пришла - значит, они уже приготовлены. Только не начинай со своего вечного: "Зачем ты за мной ходишь?", "Зачем я тебе нужна...?". Ладно?

– Хорошо!
– притворно - грустно вздохнула я.
– Чего ж поделать, если ты такой неопределившийся?

– Лиза-а-а, давай уже. Перед смертью не надышишься.

– Да все, все. Так, первый вопрос: почему ты скрываешь свою знаменитую персону? Почему бы не прийти и не сказать: "Здрасьте всем, я - Дан Берг!"?

– Я хочу спокойно закончить учебу. Помнишь, ты говорила, что девчонки меня в покое не оставят? И это лишь потому, что я проявляю элементарную вежливость. А теперь подумай что будет, если они узнают в дополнение ко всему и то, что я довольно-таки знаменитый и богатый художник?

– Понял, отстал. Дальше. Ты с мамой постоянно живешь или изредка навещаешь? Мне просто интересно: мы правда соседи или нет.

– Не оправдывайся, - улыбнулся парень.
– Я живу с матерью. И буду жить, пока она или я не найдем свои половинки. Короче, пока она не выйдет замуж, или я не решу жениться.

– Понятно... А почему на тебя Ника так странно смотрела? Вы были знакомы раньше?

– Скорее всего, да. Но я очень изменился с того времени, она не должна была меня узнать. Она просто давно догадалась, кто я такой, но, уважая мое право на тайны, рассказывать не стала, за что я ей благодарен.

– А как она догадалась?

– По фамилии. Когда ты сказала что-то вроде: "Ты тот самый Дансберг, о котором ректор рассказывал?" - она вопросительно на меня посмотрела, но я предпочел ее взгляд проигнорировать. А Ника еще больше уверилась в своей правоте.

– Блин, я тупак. Даже Ника догадалась. А почему ты выбрал международные? Ты же художник, это немного несочетаемо.

– Честно, я просто не представляю себя в другой области. Картины - это для души. А вот международные... Я раньше политикой абсолютно не интересовался. А классе в десятом как торкнуло: стал смотреть новости, читать об экономическом положении стран.. Веришь, нет, я составлял табличку: страна, президент, столица, срок выборов... И "Государя" Макиавелли прочитал для общего образования. Вобщем, втянулся. Теперь я художник тире политик.
– Он снова усмехнулся. Черт, мне начинает безумно нравиться это его выражение лица.