В нашем современном представлении славу Афин составляет прежде всего Акрополь. Но древние афиняне смотрели на свой город иначе. Если говорить о патриотизме, то храмы богам затмевались в их сознании огромным комплексом судовых построек. Неподалеку от Пирея располагалось крупнейшее в Афинах, а возможно, во всей Греции, крытое здание – морской арсенал длинной в четыреста футов (122 м). Его спроектировал под хранилище полотна для парусов, снастей и «иного подвесного такелажа» афинский архитектор Филон. Он был настолько горд своей «скевотекой» (складом), что написал о ней целую книгу, а народное собрание постановило высечь цифры – показатели ее размеров на мраморной стеле. Парфенон в пору своего возведения таких почестей не удостоился. И вообще до нас дошло только одно литературное упоминание о нем, относящееся к тем временам, – в сохранившихся фрагментах некоей анонимной комедии. Но даже и тут Парфенон остается в тени морских реалий: «О, Афины, царица городов! Как прекрасна твоя верфь! Как прекрасен твой Парфенон! Как прекрасен твой Пирей!»

Именно флот и море обеспечивали Афинам сплоченность и единство духа. Подобно викингам и венецианцам, афиняне строили свою цивилизацию на фундаменте мореплавания. Лишь финикийцы и жители островов Полинезии превосходили их по объему морских операций. Древние спартанцы военизировали свое общество, афиняне «оморячивали» его. Наряду с Афиной они, как своему покровителю, поклонялись Посейдону.

Одиссея афинян-мореплавателей предстает перед нашими глазами как одна из величайших в истории морских эпопей. Она изобилует тяжело давшимися победами над многократно превосходящими силами врага, сокрушительными поражениями, битвами, исход которых решался то чистой храбростью, то тактическим гением, то умело выбранной стратегией, а то и просто случайностью. Бывало, удача сопутствовала афинянам благодаря смелому маневру, позволившему вырваться из блокированного порта, а бывало – благодаря отчаянной, целый день продолжавшейся погоне за противником в открытом море. Конструкция триеры с ее плоским дном позволяла вести сражения не только на море, но и на суше. Моряки высаживались на вражеский берег, всадники вскакивали на лошадей, доставленных морем, и летели в атаку на противника, а (военные) инженеры обстреливали стены прибрежных городов из осадных орудий, установленных прямо на палубе триеры. Ходить по морю приходилось при сильных ветрах и волнении, так что штормы и кораблекрушения собирали обильную человеческую дань. Однажды огромная приливная волна, поднятая землетрясением, подхватила триеру и перебросила ее через город, как игрушку.

Триера открыла новую эпоху в мореплавании. Впервые в истории сражения велись в условиях, когда большинство участников так и не сходилось с противником в рукопашной, да, собственно, вообще не видели его в глаза. Оставаясь в укрытии, за специальной перегородкой, или хотя бы защищенные деревянными бортами судна, гребцы не представляли себе, как протекает бой. Они молча сидели на своих местах в ожидании команды и сигнала трубача. Простая личная храбрость значила меньше, чем техническое мастерство и точное исполнение маневра. Боевая задача быстроходной триеры заключалась в том, чтобы одним ударом корабельного тарана обездвижить, разбить и захватить вражеское судно. Таким образом, целью была техника, а не людские силы.

Ключевое значение в сражении с участием триер имело мастерство рулевого. Афиняне называли его kubernetes, в древнеримском, а затем и современном понятии слова «губернатор». Греческий термин спрятан также в акрониме Фи Бета Каппа – Philosophia, Biou Kubernetes: «Философия, жизненный рулевой». Один из множества упреков Платона в адрес флота заключался в том, что для победы в бою он опирается на техническое мастерство рулевого, отодвигая на второе место доблесть гражданина – воина фаланги.

Афинские творцы тактики морского боя стремились прежде всего ввести противника в заблуждение: главное – не грубая сила, а хитрость и мастерство. Тот же самый подход практиковался в это время и на противоположном конце Великого шелкового пути, в эпоху Сражающихся царств в Китае. «Война – это путь обмана», – провозглашал китайский военный гуру, известный под именем Сунь-Цзы, и афинские морские военачальники с готовностью подписались под этим лозунгом. Фемистокл заманил персидскую армаду в узкий пролив у Саламина посредством ложного сообщения. Симон украсил свои суда и одежду моряков персидской морской символикой и, таким образом, захватил противника врасплох. Фрасилл связал свои триеры попарно, так чтобы отряд показался маленькой и соблазнительной мишенью. Как сказал бы Сунь-Цзы, «заманивайте противника призраком преимущества». Сократ писал о распространенной среди ведущих афинских семей практике составлять перечни военных заповедей и передавать их от отца к сыну.

С самого начала афинский флот стал школой государственного управления. Афинский взгляд на историю сосредоточен на крупных фигурах – полководцах, стратегах, демагогах, политика и действия которых приводят либо к славным победам, либо к позорным поражениям. Пусть временами античные авторы взывают к року, национальному характеру, силам природы, наконец, к простому стечению обстоятельств, – в центре поступательно развивающейся истории у них всегда стоит индивид, прежде всего индивид-лидер. И уж само собой, народное собрание Афин всегда возлагало на избранных народом руководителей полную ответственность за последствия их решений.

Две силы внутри самих Афин подрывали морскую политику города. Во-первых, демократическое собрание привыкло относиться к вождям-избранникам народа без должной осмотрительности, а порой даже расточительно, заставляя многих обещающих начальников преследовать частные цели взамен общенародных. А во-вторых, партия антидемократически настроенных граждан передала в конце концов флот и военно-морскую базу в Пирее в руки наследников Александра Великого. Иные афинские аристократы тайно противостояли флоту с самого начала. Среди них был и Платон, чей знаменитый миф о затонувшем материке, Атлантиде, являет собой сложную историческую аллегорию зла, воплощенного в образе морской империи.

И все же огонь открытий и гения, в том числе гения Платона, питался энергией моря. В легендарные времена Дельфийский оракул предсказал, что Афины никогда не исчезнут, это город, предназначенный «бороздить морские просторы». И покуда у него оставались суда, начальники, сильные матросы и железная воля идти на риск и приносить жертвы, Афины выдерживали любые бури и поднимались после любых бед. А в конце, ослабленный дефицитом сильных вождей и подорванный беспомощностью городской верхушки, афинский флот, а вместе с ним и золотой век разом рухнули, словно кто-то вдруг выключил свет. Это случилось в 322 году до н. э.