Эгейское море было очищено, но в западных водах все еще господствовала Спарта. Следующей весной собрание направило в Пелопоннес шестьдесят триер. Эстафетный факел командования принял Тимофей. Его экспедиция должна была предотвратить удары Спарты по членам союза и привлечь на сторону Афин новых союзников. Юность Тимофей провел на Кипре, вместе с отцом, Кононом, в изгнании. Тут, вдали от родного дома, он с ранних лет выработал и через всю жизнь пронес привычку легче сходиться с чужеземцами, чем с афинянами. Земляки видели в Тимофее невзрачного человечка, очевидно, не могущего похвастать физической силой, подобающей герою войны. Но недостаток мышечной массы у него с лихвой компенсировался умом, энергией и чувством собственного достоинства. Несравненное достижение Тимофея – двадцать четыре города, привлеченных в Афинский союз, притом без всяких видимых усилий, сделали его персонажем первой в мире политической карикатуры. Безымянный художник изобразил Тимофея в виде рыбака, задремавшего над своей сеткой для ловли раков, в то время как к ней подползают и падают один за другим города. А осеняет эту картину богиня удачи Тихе. Это она направляет раков в нужном направлении, пока Тимофей предается дреме.

Западный поход был первой самостоятельной морской операцией Тимофея. Ему быстро удалось склонить к союзу с Афинами Закинф, Кефаллению, Керкиру и даже несколько городов, удаленных от моря. Эта серия дипломатических побед представляла угрозу для Спарты даже большую, нежели любое количество побед афинян на море. Узнав, что спартанский флот подошел к острову Лефкада, Тимофей разбил лагерь на материке, напротив уединенного местечка под названием Алисия. Неровная береговая полоса невдалеке от храма Геракла была ему знакома по семейным преданиям. Тридцать восемь лет назад, во время сицилийской экспедиции, отец Тимофея Конон курсировал западными маршрутами, защищая союзников Афин от атак пелопоннесцев. Здесь, в Алисии, Конон распрощался с Демосфеном и Эвримедонтом, отправлявшимися на запад навстречу своей злой судьбе.

От спартанских лазутчиков Тимофея укрывал высокий гребень горы, а вот ему оттуда легко было разглядеть противника. Имея в своем распоряжении пятьдесят пять триер, спартанский флот количественно чуть уступал афинскому, но Тимофей знал, что на подходе подкрепления – десять триер, сопровождающих караван италийских торговых судов с зерном, и еще полдюжины идут из Амбракии, города на берегу Артского залива. Западные греки были непримиримыми врагами Афин еще со времен ранних кампаний Формиона. Тимофей решил нанести удар, упреждая появление этих сил.

День сражения совпал с афинским религиозным праздником Скира, отмечаемым ранним летом, в месяц скирофорион. Гирлянды для Скиры традиционно плетутся из мирта. Придавая большое значение моральному состоянию моряков, Тимофей отпустил их нарвать миртовых веток в окрестностях, чтобы потом украсить триеры зелеными венками. Таким образом, они оказываются посвящены богам, которых сегодня чествуют в далеких Афинах, – самой Афине Палладе, Посейдону и богу солнца Гелиосу.

Когда команда флагманского судна поднималась по веревочной лестнице на борт, кто-то чихнул. Сочтя это дурным предзнаменованием, рулевой велел остальным остановиться. Но Тимофей – не Никий, знамение – это одно, а план военной операции – совершенно другое. «Тебе что же, чудом кажется, – обратился он к чрезмерно суеверному рулевому, – что один из многих тысяч наших людей простудился?» Тот смущенно рассмеялся, и подъем продолжился.

Сначала Тимофей спустил на воду всего двадцать триер, другие оставались на берегу. Стоило этому крошечному отряду – курам на смех, сказали бы – обогнуть южную оконечность мыса и выйти в открытое море, как на него, словно ястреб на добычу, бросился весь спартанский флот. Пространства для маневра этому афинскому авангарду вполне хватало, но в планы Тимофея не входили классические diekplous или periplous. Напротив, он велел триерархам и рулевым сломать строй, а дальше действовать по своему усмотрению, лишь бы отвлечь спартанцев, однако не подставляясь под их тараны. Таким образом, разрозненные афинские суда заставили спартанцев броситься в погоню. Они ловко уклонялись от удара, рыскали из стороны в сторону, ускоряли ход, делая вид, что бегут, а потом его замедляли. Морская гладь к западу от Алисии превратилась в настоящий танцевальный зал.

Солнце уже стояло высоко. Противник явно выбивался из сил, весла поднимались и опускались все медленнее. Видя это, Тимофей велел трубить сигнал к отступлению. Афиняне ринулись к Алисии, спартанцы – за ними: разгоряченные, усталые и донельзя злые. И вот в этот момент сорок триер Тимофея, остававшихся в резерве, свежие и готовые к бою, появились из-за мыса.

Предвидеть результат было нетрудно. Афиняне в полной мере воспользовались преимуществами своей нерастраченной энергии и продуманной тактики стратегов, и их атака продолжалась до появления спартанского подкрепления. Столкнувшись с этой новой угрозой, Тимофей приказал некоторым из триерархов взять на буксир выведенные из строя суда и отвести их в сторону. Остальных он расположил вокруг них в виде гигантского полумесяца, прикрывающего своей дугой трофеи победителя, а рогами направленного на фланги, откуда могла последовать атака спартанцев. Сразу после того, как буксиры двинулись в путь, стали подаваться назад и остальные корабли, не отводя, однако, своих таранов, нацеленных на опешивших спартанцев. И хотя теперь у последних образовалось количественное превосходство, тактика отхода, придуманная Тимофеем, не позволила им продолжать бой и рассчитывать на трофеи.

Окончательно сокрушить морскую мощь Спарты предстояло другому афинскому стратегу. В отличие от своих товарищей Ификрат родился и вырос в бедной семье башмачника. В возрасте всего лишь двадцати лет незаурядные способности бойца позволили ему занять видное положение в ближайшем окружении Конона, когда тот сражался у Книда. Подобно Хабрию, Ификрат внес немало нового в тактику боевых действий. В частности, гоплитам, которые с переменным успехом сражались за Афины со времен Марафона, то есть целое столетие, он предпочитал легко вооруженные подвижные отряды – пелтасты, получившие свое название благодаря небольшим, без оправы, щитам – пелтам.

Равным образом он сыграл пионерскую роль в координации совместных наступательных действий морских и сухопутных сил. В ходе первой своей экспедиции в Геллеспонт Ификрат поставил ловушку «Троянский конь». Выглядело это так. Триеры Ификрата скрытно отошли от берега, заманивая таким образом чрезмерно уверенных в своих силах спартанских гоплитов на незащищенную позицию, где их в засаде поджидали пелтасты (вот он – Троянский конь), которые и нанесли противнику сокрушительный удар.

В другой раз примером Ификрату послужил не Гомер, а Эзоп с его басней про волка в овечьей шкуре. Когда выяснилось, что на Хиосе не так просто отличить друга от врага, он тайно переправил на берег небольшой отряд афинян. Затем украсил свои триеры спартанской символикой, велел триерархам надеть спартанские одежды и направил их в бухту. При виде предполагаемых союзников на берег хлынула толпа приверженцев Спарты. Тайное стало явным, и, воспользовавшись тем, что все эти люди не были вооружены, Ификрат без труда окружил их и пленил.