Шрифт:
А это значит…
Это значит, что кто-то неизвестный побывал в хижине, пока она бродила по каньонам. Что он тщательно стер свои – и ее – следы. Что он, вероятно, подсыпал что-то ей в кофе. На всякий случай она понюхала кофейник, но не ощутила ничего, кроме запаха металла.
Она встала на четвереньки и принялась разглядывать пол. Теперь она кое-что увидела. Следы заметены веткой. Она прошла по их остаткам до старой индейской тропы, где они исчезли, но зато нашла сломанную ветку – очевидно, ту самую, которой их заметали. Она посмотрела вверх по тропе, потом вниз. В какую сторону отправился гость?
Кто бы это ни был, он наверняка был верхом и потому мог ехать только по тропе. Ехать в этих местах без дороги – верный способ заблудиться среди скал и ущелий или застрять в какой-нибудь непроходимой чащобе, так что приходится следовать по тропам, оставленным индейцами или лесными зверями. Она отправилась на поиски следов, медленно описывая расширяющиеся круги вокруг хижины и не отрывая глаз от земли.
В полутораста метрах ниже по тропе она обнаружила небольшую ямку в земле и объеденную траву вокруг. Здесь он, наверное, оставлял ночью свою лошадь. Отпечатков копыт она не нашла, но вспомнила, что есть такой старый прием – обертывать лошадиные ноги овечьей шкурой, чтобы они не оставляли следов.
Но лошадь с ногами, обернутыми шкурой, не могла уйти далеко!
Сара бегом вернулась к своей лошади, быстро навьючила ее, вскочила в седло и поехала по тропе в том же направлении, в каком скрылся ее гость.
Проехав километра два, она заметила отпечаток подковы. Очевидно, гость решил, что он уже на достаточном расстоянии от хижины и можно снять чехлы с копыт. Сара тщательно разглядела отпечаток и заметила, что в подкове, вдоль левого края, была трещина. Теперь она наверняка узнает эту подкову, если ее увидит. Она осторожно поехала дальше по тропе.
Несколько часов спустя, когда солнце уже клонилось к западу, Сара начала подумывать, не хватит ли на сегодня. Она натянула поводья и огляделась в поисках места для ночлега.
Вон там справа как будто подходящее место. Небольшой осинник и полянка. Она слезла с лошади и пешком направилась туда.
И сразу же поняла, что здесь что-то не так. Место было в самом деле подходящее для ночлега – такое подходящее, что им часто пользовались. И в последний раз – совсем недавно. Сара опустилась на колени и потрогала землю. Она была еще теплая – здесь кто-то закопал головешки от костра. А вон трава примята – там кто-то спал. А вот хорошо протоптанная тропинка, которая ведет отсюда… куда?
Она привязала лошадь к дереву и пошла по тропинке, стараясь шагать бесшумно и вытащив из-за пояса нож. Поблизости никого не видно, но лучше быть начеку.
Тропинка огибала скалу, которая показалась Саре почему-то знакомой. На вершине скалы была выемка, окруженная каменным барьером. Сара поднялась на скалу и заглянула через барьер.
Внизу она увидела ранчо. Убежище Ассоциации.
Прямо под ней в загоне стояли лошади. Немного подальше находился дом – она разглядела даже две фигуры, сидящие на заднем крыльце. С помощью мало-мальски приличного бинокля она могла бы даже их опознать. А с помощью параболического микрофона – услышать каждое слово их разговора. Одна из фигур бросила что-то на землю, встала и потянулась.
Жеребец, который пасся внизу, остановился и поглядел в ее сторону. Она вспомнила, как он сделал то же самое не так давно, когда они с Редом болтали, сидя на загородке.
«Кто-то за нами шпионит!» – подумала она.
«За нами»?
Так она стала членом Ассоциации.
8
– Да нет, мистер Коллингвуд, такой вещи, как исторический факт, вообще не существует!
Джереми вздохнул. Из всей группы ему труднее всего было общаться с Херкимером Вейном. Это был человек невысокого роста с крючковатым носом, в вечно мятой одежде, из карманов которой торчали исписанные листки бумаги. У него была неприятная привычка махать пальцем перед носом у собеседника, чтобы подчеркнуть свои слова.
Как, например, сейчас.
Джереми на мгновение захотелось вцепиться зубами в этот надоедливый палец. Он переложил бокал с коктейлем из правой руки в левую и в отчаянии оглядел комнату, где шел прием, – не придет ли кто-нибудь ему на помощь. Но все остальные члены группы были заняты своими разговорами.
Гвинн утверждала, что привлекла к работе над проектом «Бомонт» самых лучших историков. Ни об одном из них Джереми никогда не слыхал, но в этом не было ничего удивительного. Удивительно было другое – как они себя ведут. Джереми привык к тому, как препираются между собой бухгалтеры: налоговое законодательство – вещь запутанная и нередко вызывает споры. Но он всегда считал, что уж в истории все абсолютно ясно и что те, кто этой наукой занимается, люди достойные и щепетильные. Во всяком случае, он никак не ожидал, что даже самые очевидные факты могут становиться предметом ожесточенных споров. Что-то в этом роде он и имел неосторожность сказать Херкимеру Вейну.
«Помогите! – взмолился он про себя. – Я попал в лапы начетчика от истории!» А вслух спросил:
– Как же вы говорите, что исторических фактов не существует? А чему нас тогда учили в школе – вымыслам?
Ему показалось, что он очень удачно ответил, и он чуть не пролил свой коктейль от неожиданности, когда Вейн согласился.
– Да, именно так.
– Прошу прощения! Так это все была ложь? Вы шутите!
Вейн нимало не смутился.
– Ложь? О нет. По-моему, я этого не говорил.
Джереми совсем растерялся.