Дальше они шли молча, пока не подошли к лифту. Ранчо служило убежищем, которое Ассоциация использовала как учебный центр и для того, чтобы прятать там тех, кто в этом нуждался. Со стороны ранчо выглядело незатейливым деревянным домом, но земля под ним была пронизана целой сетью тоннелей и потайных комнат. Сару разместили в номере люкс на третьем подземном этаже. По пути к лифту Саре и Реду повстречались несколько человек, которые скользнули по ней безразличным взглядом.

– Меня здесь не любят, да? – спросила она, когда дверь лифта за ними закрылась. Последние несколько недель она чувствовала себя неловко в окружении людей, которые если не были ее врагами, то особенного дружелюбия тоже не проявляли.

– За что им вас любить? Ведь вы разрушили их уютный маленький мир. Последние сто лет мы занимались только тем, что богатели, пользуясь умением предсказывать ход исторических процессов. В отличие от «них», мы никому не причиняли зла. И вот благодаря вам мы стоим перед всемогущей чернью голенькие. Как вы думаете, почему я не вернулся на свою работу в Вашингтон? По официальной версии я сломал руку, упав с лошади, и в компьютере городской больницы Денвера имеется подложный файл, который это подтверждает. Но подлинная причина – в том, что у некоторых из моих сослуживцев могут появиться кое-какие подозрения, если они видели в вашей распечатке фамилию, под которой меня знают.

– Может быть, Ассоциация и не причинила никому вреда, – сказала Сара, – но ничего хорошего она тоже никому не сделала.

– «Но как ты тепел, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих», – процитировал Ред Апокалипсис.

– Да, нечто в этом роде.

Звякнул звонок, и лифт остановился на третьем этаже. Они вышли, и двери лифта за ними закрылись.

– Вы тоже ненавидите меня? – внезапно спросила Сара. – За то, что я выдала Общество и Ассоциацию.

Ред задумался.

– Ненавижу? Нет. Вы сделали то, что считали нужным сделать для самосохранения. Я не могу ненавидеть живую систему за то, что она выполняет свою естественную функцию.

Саре захотелось стукнуть его как следует. Живая система! Она ему покажет «живую систему, выполняющую свою естественную функцию»!

– Однако, не забывайте – продолжал Ред, – что, когда они пытались уничтожить вас, они тоже были живой системой, тоже действующей, по их мнению, в интересах самосохранения. Нет, мне просто досадно.

– Досадно?

– Да. Понимаете, прежде чем что-то предпринять, я привык думать о побочных эффектах. Любое действие может иметь неожиданные последствия. Разве не об этом вам сегодня читал лекцию Аарон? Так вот, вы об этом не подумали. О побочных эффектах. В конце концов, когда вы писали свою программу, чтобы расквитаться с Обществом, то наверняка не хотели, чтобы начали громить синагоги.

Она остановилась как вкопанная, вытаращив на него глаза. Ред по инерции сделал еще несколько шагов, прежде чем это заметил. Он повернулся и посмотрел на Сару.

– Что вы несете? – спросила она.

– Вы замечали, как какая-нибудь новость или слух искажаются при передаче от человека к человеку? Это меметический дрейф, вызываемый мутациями мемов.

– Ближе к делу!

– Своей распечаткой вы пустили в свет такой слух. Множество людей получили распечатку и прочли. Множество других людей кое-что слышали о том, что в ней было, а остальные слышали то, что те о ней слышали. Понимаете? Сейчас уже наберется огромное количество людей, до которых дошли только смутные слухи о тайном заговоре с целью управлять ходом истории. А кто эти заговорщики? Да конечно же евреи. Или масоны. Или Ватикан. Или розенкрейцеры. Можете выбрать козла отпущения по своему вкусу. Сегодня в новостях передали, что неонацисты и куклуксклановцы разгромили несколько синагог на северо-западе и на юге. Телефонные звонки на телевидение подтвердили, что это было сделано «в ответ на тайный заговор».

– Нет! Это неправда! Я никогда этого не говорила! Посмотрите на меня. Что-что, а науськивать правых экстремистов…

– Я-то знаю. Но-это все те же наши старые знакомые – побочные эффекты. Вот почему сто лет назад Брейди Куинн ввел свое правило: «Изучай, но не предпринимай прямых действий». Даже когда хочешь сделать добро: в конечном итоге ты можешь причинить вред.

– Но тогда почему вы…

Они подошли к двери ее номера. Ред вернул ей книги. Затем неожиданно обнял ее здоровой рукой, прижал к себе, приблизил губами к ее щеке, но вместо того, чтобы поцеловать, прошептал:

– Встретимся вечером. В девять. У лошадиного загона. – Потом отпустил ее и зашагал прочь по коридору.

Сара смотрела ему вслед, пока он не исчез в лифте. Потом подняла руку и дотронулась до щеки, куда ее чуть не поцеловал Ред.

Джереми смотрел, как низенькая толстая преподавательница истории пыхтит своей трубкой из кукурузного початка, пуская к потолку колечки дыма. Через окно за ее спиной был виден студенческий городок Денверского университета. По дорожкам между корпусами уныло брели несколько одиноких студентов с книгами под мышкой. Был разгар лета, и большинство учащихся проходило курс загара на пляжах Калифорнии и Флориды.

– Да, мистер Коллингвуд, я помню визит вашего друга. Это было, знаете ли, довольно необычно, когда о консультации попросил не студент. И вопросы у него были довольно странные.

Джереми нетерпеливо подался вперед.

– Я уже рассказал вам, что с ним случилось и что потом произошло в нашей квартире. Я уверен, он был замешан во что-то… Ну, во что-то опасное. Я просмотрел его записи о встречах за прошлый месяц, и только свидание с вами показалось мне примечательным. Вот я и подумал, что, может быть, здесь ключ к разгадке.