Шрифт:
Светослов посмотрел на неё и вымолвил:
– Вот это да… Ты точно прояснила эту необычность.
Они лежали, прикрывшись большим белым покрывалом. В комнате стоял запах душистых трав, их аромат радовал, веселил и дарил чувствам неповторимость дыхания любви и какого-то ликующего вдохновения.
Светослов приподнялся, посмотрел Ведамире в глаза и тихо сказал:
– У нас будет сын… Я чувствую, я видел.
– Да, у нас будет сын. Я это сразу поняла. Мы ведь творили сына.
– Да. Мирослав его имя. В честь моего прапрадеда.
– Прекрасно. Мирослав… Мирославушка, – нараспев повторила Ведамира и прильнула к супругу.
Он нежно обнял её и произнёс в тихом восторге:
– О, как же я тебя люблю, Ведамира, моя богиня, солнце жизни…
– А ты – мой бог, в веках любимый, – ответила Ведамира, глядя в синие глаза Светослова.
Они притянулись друг к другу, и их уста соприкоснулись. Они вновь обнялись… Затем они опять легли, наслаждаясь блаженным уединением, и Ведамира тихо заговорила:
– Как много подарили нам всего… И как прекрасно прошло венчанье наше.
– Да. Теперь у нас свой сад, и всё своё. Двенадцать месяцев пространство родовое любовью мы поили, – ответил тихо Светослов. – Так быстро время пронеслось. Мне даже странно… Я помню в детстве, как по саду родовому бегал, отец на гуслях нам играл… Какое счастье было всюду.
– Ну, а теперь нам жизнь дана своя – для продолженья Рода и Любви. Ведь это так всегда: приходит время, мы взрослеем и понимаем – нужно счастье продлевать, всему есть мера и черёд, – продолжила Ведамира.
– Да, это так, конечно, – отозвался Светослов. – Я просто вспомнил… Но теперь мы будем нашу жизнь творить и образы дарить пространству. Вот только странно: почему не видно было Яросвета в день венчанья?
– Да, странно, – подтвердила Ведамира.
– Быть может, что произошло? – задумался Светослов.
Ведамира глянула на Светослова, а потом перевела взгляд куда-то в пространство, словно что-то припоминая. Она неуверенно произнесла:
– Быть может, вся причина в том, что он отказ мой получил когда-то. Ведь в сердце у меня лишь ты был, мой любимый Светослов.
Светослов слегка напрягся, тоже что-то припоминая; затем добавил:
– Но даже если это так, то всё равно нехорошо родных и близких игнорировать внезапно. А впрочем, не стоит осуждать ни брата, ни врага. Мы на Земле не для того, чтоб счёты обновлять, а для того, чтоб души озарять. Как ты думаешь, Ведамира?
– Я думаю, ты прав. Во мне такой поток любви сейчас, что я готова воспарить над нашими садами… и всем дарить лишь радость.
– Да, это счастье, – добавил Светослов с улыбкой.
– А помнишь, как мы встретились с тобой? Впервые как на праздник прискакали? Ты был настолько потрясён моею выправкой внезапной…
Ведамира засмеялась, окунувшись в стихию памяти, и взглянула на Светослова. Потом вдруг озарилась вдохновеньем и продолжила:
– А я была изумлена тобой и поняла всей силой чувств: ты – мой избранник светоносный.
Он улыбнулся и ответил:
– Да. Я помню это всё в деталях.
И они погрузились в воспоминания…
…Двадцатитрёхлетний Светослов выгуливал своего коня неподалёку от сада, возле широкой просёлочной тропы. Он погладил коня и сказал:
– Ешь, Ветробор, здесь трава густая и сочная. Только постарайся недолго, а то нынче праздник у нас, надо поспешить.
Конь Ветробор закивал головой и принялся поглощать траву. А Светослов стоял рядом и думал о чём-то своём. Его думы прервал внезапный стук копыт. Светослов глянул туда, откуда донёсся этот звук, и застыл на месте. Ему навстречу выплывала на белом скакуне необычайной красоты дева, светловолосая и в белом праздничном наряде. Она так держалась на коне, что казалось, всю жизнь только и занималась верховой ездой. При всём этом весь её вид являлся воплощением Божественного идеала, той Богини-Ведруссы, что может пройти сквозь полымя без страха и возжечь Вдохновением душу. Эта красавица невозмутимо и грациозно проскакала мимо оцепеневшего Светослова, обдав его диким и манящим трепетом… И тут Светослов встрепенулся, он вышел из оцепенения и быстро подскочил к своему коню:
– Ветроборушка, хватит кушать, потом ещё подкрепимся. А сейчас – вперёд, вон за той красавицей!
С этими словами он оседлал коня и, прихлопнув его по бокам, помчался вдогонку за прекрасной незнакомкой. Она почуяла погоню и ускорила бег своего скакуна. Конь прифыркнул и дал что есть мочи вперёд. Светослов тоже пришпорил коня и ускорил погоню. Совсем немного оставалось до прекрасной наездницы, Светослов уже ликовал; но в этот момент она резко затормозила и развернула коня. Конь слегка вздыбился, красавица натянула уздечку; и, когда Светослов поравнялся с ней, она ошеломила его открытым вопросительным взглядом.
Светослов тут же выпалил:
– Как звать тебя, прекрасная богиня? И куда ты так спешишь? Я смог бы одарить тебя своей Мечтой великой и озарить Любовью на века!
– Ты слишком скор, мой пылкий бог; но раз решил меня Твореньем дивным озарить, то обогнать меня попробуй! На праздник нынче я спешу, лишь скакуна немножко разогнала, чтоб ярче были ощущенья радости и силы. Давай, рискни!
И она, тут же прихлопнув по бокам своего коня, помчалась в обратную сторону. Светослов, не медля, рванул за ней. Топот копыт стучал в висках, а может, кровь так сильно била в голову.