Сидя на месте, невольно потирал руки, справляясь с волнением. Спустя минут десять его терпение было награждено.

– Здравствуйте, вы отец девушки?

Он тут же вскочил на ноги.

– Нет. Я ее дядя.

– А родители?

– Они не в городе, я за ней присматриваю. Что с ней?

– Ну что ж, пройдемте со мной в кабинет, я вам все объясню...

***

Казалось, что она всего лишь спит, но как это было обманчиво. Теперь он знал, что разбудить ее будет не так-то просто. Присев рядом с кроватью, взял ее за руку, сжимая.

– Лекса, слышишь меня? Хватит придуряться,

За спиной послышался шорох. Это был Дима, он приехал сразу как смог, взволнованный и так же не знавший что ожидать.

Он обошел кровать и взял девушку за вторую руку.

– Лекса... Не уходи...

Владимир Александрович Кобин, дядя Лексы, не выдержав, поднялся и вышел из палаты, оставив племянницу с Дмитрием. Он направился на улицу. На крыльце стоял мужчина, выкуривая сигарету.

– Извините, вы не могли бы...

– Держи, - понял с полуслова он, протягивая пачку.

Он вытянул сигарету, незнакомец предложил зажигалку.

– Спасибо.

Они стояли рядом, вдыхая в себя никотиновые клубы дыма.

– Напряженный день?

– Еще бы...
– согласился, Владимир, думая, что видимо пагубная привычка курения вернется к нему вновь.

– Ну ты долго?
– на улицу на мгновение выглянула женщина.

– Все, все, иду.

Случайный знакомый кинул докуренную сигарету в урну и ушел обратно в здание.

Владимир остался наедине со своими мыслями.

Ушибы, одно сломанное ребро и нога и... кома.

Удар оказался слишком сильным и фатальным. Врач пока не мог сказать, насколько все серьезно и сколько продлится кома, это могли быть, как и несколько дней, так и неделя, а может и годы.

Пожалуй, кома, самый нелепый диагноз, который они могут дать. Врачи знают суть и причину, они путаются провести лечение, но бессильны, на самом деле им, как и родственникам, всегда приходится уповать на самого больного, ведь в этом случае, он единственный сам себе и врач и палач. И никогда не ясно, как и почему.

Все что они могу, это развести руками и сказать, что стоит надеяться на лучшее, но и не забывать, насколько это состояние человека непредсказуемо.

Глава четвертая. Ты должна открыть дверь.

Время сгустилось, уплотнилось и соединилось с тишиной и пустотой этого места. Слова нежданного соседа разбили все это в одно мгновение, когда он снова заговорил со мной.

– Ничего не хочешь сделать? Может, хватит сидеть?

– А что ты предлагаешь?
– я подняла голову.
– Куда отсюда можно уйти? Долго мы тут будем торчать? Это ты тут у нас, видимо, сведущ в этих вопросах, мне же пока остается только это.

– Ответ на все вопросы прост и ты его уже слышала. Ты должна открыть эту дверь.

– Я не хочу этого делать, я же тебе уже сказала.

Парень раздраженно повел плечами. Я обхватила себя, поглаживая. Наверное, так выглядит буквальное отображение выражения "взять себя в руки".

– И долго ты обычно ... уговариваешь?
– спросила я, хотя и в мыслях не было сдаться.

– По-разному.... Есть те, кто уходят сразу, кто-то сидит долго, может даже год...

– Год?
– я не могла представить себе такое долгое время в этом замкнутом пространстве... в полной пустоте. Не удивительно, что все рано или поздно открывали эту дверь.
– И что же они тут делают год?

– Принимают решение, - лаконичный ответ.

Я откинулась назад, к стене.

– Больше похоже на вынужденное решение, другое же не предлагается.

– Так открой дверь, раз решение то в итоге одно.

Логично конечно, но не значит, что я сразу же это сделаю. Эта дверь меня настораживала.

Парень видимо решил, что я плохо расслышала и повторил.

– Открой дверь.

Слова были похожи на шепот, мягкие, тихие, проникающие вглубь и заставляющие задуматься

– Нет, - упрямо повторила я.

– Открой... все равно ведь откроешь...
– мягкий, тихий... соблазнительный.

Он так и прорывался внутрь, подталкивая сделать это. Открыть дверь.

– Нет!
– закричала я, вскакивая на ноги.
– Отвали от меня! Я ее не открою!!

– Ох, какая ты нервная, - иронично заметил парень.

– Смотри, укушу еще, - хмуро заметила я, снова опускаясь на пол.

Парень засмеялся:

– А ты нечего, веселая. Со мной, бывало, и другие сидели.

Я продолжала смотреть на него хмуро и недружелюбно, хотя внутри появилось озорное желание подразнить и показать ему язык.