– Ну вообще это длинная история.

– Не бойся, расскажи мне все!

– Были люди, которые мне много врали, но я узнала об этом не сразу, а очень поздно, мне стало грустно, обидно, или это даже не то, чтобы обида это больше похоже на злость. Я так много доверяла этим людям, а они так со мной поступили, просто взяли и обманули, как будто так и должно быть. Я уехала от этих людей и больше не хочу видеть ни их, ни их ложь. Просто больше не смогла этого выдержать.

– Я понимаю! Знай, Келен, что ты можешь прийти в любой момент и рассказать мне обо всем. Можешь ничего не скрывать, я всегда смогу понять тебя!

– Спасибо. Единственный человек, который меня сейчас понимает это - вы. Я знаю, еще раз простите, что пришла к вам с расспросами, это вообще не мое дело, но мне...

Тут я не успела договорить совсем немного, как страрушка меня перебила и начала говорить, спрашивать:

– Я понимаю, Келен, понимаю! Тебе стало очень интересно, ты захотела узнать. Но ты можешь говорить со мной не только о Розе, ее дневнике и Макэне. Ты можешь говорить со мной о чем угодно. Можешь рассказать, что у тебя на душе. Можешь рассказать о своем прошлом, о том, как ты стала вампиром. Что угодно, я всегда пойму и выслушаю.

– Ну прошлое у меня далеко не из интересных и даже далеко не из просто нормальных. Вампиром я стала в свой день рождение. Раньше, до моего превращения, этот день был обычным днем, дня меня он ничего не значил, но сейчас этот день мой самый, что ни на есть ненавистный и ужастный день. Ну, а то, что у меня на душе я рассказать или объяснить не могу. Я одновременно живу в своем мире, но и ухожу в другой. Я - вроде я, но я не могу поверить в это. Я не знаю чего ждать от близких, чего дать от жизни, надеяться ли на ого-то или простто забыть. Я одновременно люблю одно человека, но в то же время и не хочу любить. Я скучаю, и не знаю, как это убрать. Я чувствую все в другой форме, я вижу все в другом цвете, я делаю все, будто это не я. Я даже не знаю, что чувствовать, что говорить. Единственное, что я могу - это сидеть рассказывать это кому угодно, когда угодно, но какой смысл во всем этом? Какой смысл в том, что я вам расскажу. Вы ведь мне не поможете. Не поможете почувствовать то, что чувствует человек, или же хотя бы просто на мальенькую капельку почувствовать, что все хорошо, что не нужно ничего бояться, от чего-то убегать или от кого-то. Вы ведь не дадите мне такой возможности. Но мне бы так хотелось, чтобы кто-то мог со мной поговорить об этом и снять эту боль, которая так глубого сидит во мне.

– Не бойся, расскажи. По кому ты скучаешь, кто этот человек? Просто продолжай рассказывать.

Я послушалась старушку и продолжала говорить:

– Да, я скучаю по одному человеку. Я люблю этого человека, но в то же время злюсь на него. Ну, это не то, чтобы злость, это скорее всего тоска от злости. Я не то, чтобы скучаю, нет, это кое-что другое, это больше похоже на сильную крепкую связь с этим человеком. Это моя мать. Я люблю ее, но в то же время злюсь. Я не могу определиться с выбором, а уж тем более сделать его. Я не знаю, что еще можно от нее ожидать, поэтому я была вынужденна уехать. Иногда я представляю себе, как она живет без меня, как она скучает по мне, но это все в пустую, я могу мечтать сколько угодно, что я когда-то увижусь с ней, снова прикоснусь к ней. Но это все не правда, этому больше никогда не быть, даже если я этого очень сильно хочу, этому не быть...и все!

– Я хорошо поняла твою историю, Келен. Но мне не понятно единственное - почему ты так сильно разозлилась на свою мать, что она могла тебе такого плахого сделать, ведь по твоим словам и по тому, как сильно ты ее любишь, она не совсем плохая.

– Да она не плохая, но стоило ей совершить одну маленькую ложь, которая потом переросла в большую и, о которой узнала, позже, я...все, как будто рухнуло. Оно просто изчезло, потому что я была на столько удивленна ее попытками вернуть меня с помошью лжи, она все врала и врала, а я даже не догадывалась, что со мной рядом была моя мать, про которую я думала, как про умершую. Тогда я не знала о чем можно было думать, когда столько мыслей, столько вопросов возникло тогда. Я просто присевши пыталась понять все это. Вобщем, много лжи было тогда, поэтому я сильно злюсь на мою мать.

Старушка Клара ничего не ответила. Но по ее глазам можно было сказать, что она немного меня не понимает, но все равно делает вид, что все хорошо. Я уже захотела пойти домой к Макэну, а утром уже поговорить с ним обо всем. На последок, перед уходом я посоветовалась со старушкой:

– Бабушка Клара, нужно ли мне обо всем этом говорить Макэну?

– Родная моя, я даже не знаю! Я тебе не запрещаю говорить ему что-то, но мне кажется, что это не самая подходящая мысль в нашей ситуации.

– Тогда что мне сделать, чтобы это было правельным и не обидным на его счет?

– А он знает, что ты взяла дневник его бывшей жены, в его комнате?

– Нет...но я собиралась ему рассказать, но вот только хотела узнать, как?

– Просто! Завтра, когда он проснется скажи, что тебе срочно нужно поговорить с ним. Но не говори сразу, что нашла дневник и знаешь правду. Начни с того, что просто хотела поговорить о работе, о его доме, потом переведи тему на его жену, спроси была ли она у него...

– Но я уже спрашивала, он твердо сказал, что нет. Вот я и захотела узнать правду с помощью вас!

– Спроси еще раз! Ну, а если он станет все отрицать скажи, что нашла в его комнате дневник его бывшей жены.

– Я сделаю это! Спасибо, без вас я бы не справилась. Правда, спасибо!

– Не за что Келен, беги уже домой. Макэн может заметить, что тебя нет в доме. Беги!

Я взяла дневник и быстрей побежала домой к Макэну. Минут через пятнадцать я была уже в доме. Начала тихо открывать дверь, потом зашла и сразу побежала в свою комнату Макэн не услышал меня, я пробралась очень тихо.