Они умели плавать и спешили

Взобраться наверх, одолевши шок.

И мы не лыком шиты были

И успевали всех сложить в мешок.

(6.09.11)

Как Пугачевой микрофон,

Так диктофон ко мне приклеен.

Он как живой, он душу греет,

И в нем мой голос заключен.

Бесценно слышать голос тот,

Неузнаваем в передаче,

Воспринимаемый иначе,

Самостоятельно живет.

Мои слова он повторяет,

Иной раз мысль перевирает,

Со мной беседу он ведет.

(7.09.11)

И депрессия связана с сухостью кожи,

И надпочечник тоже связанный с ней,

Не забыты и легкие. Сухость, похоже,

Вместе с разумом притормозить поскорей

Медицина альтернативная может —

Только где ее сыщешь в пустыне окрест?

Будем жить по-простецки, будем ум не тревожить,

Будем просто нести подобающе крест.

(7.09.11)

Тяжелая жара, и окна не открыть,

И вентилятор целый день на страже.

Потом приходит ночь холодная. Почтить

Ее явленье теплой курткой жаждет

Растерянное тело – такова

Жизнь в смене резкой дня и ночи.

И что же дальше напророчит

В метеосводке телеканал?

(7.09.11)

Взрезая в брассе

Руками гладь,

Плыву я трассу,

Пора кончать.

Меняю галсы —

Ориентир

Там, где совпали

Зенит-надир.

Исчезнет время,

Пространства нет.

Что будет с теми,

Кто стар и сед?

Кто юн, кто молод,

И кто дитя?

Над всеми Молох,

И жизнь – пустяк.

(8.09.11)

Скрывая беспокойство,

Уверенной походкой

Я подымаюсь в гору, не спеша.

Все внешние расстройства

Сметает подбородок,

Упрямо выпяченный – нервы помолчат!

Что я имею, скопленное в хлябях

Расплывчатой души?

Я окунусь туда, и пусть озябну —

Потом взлечу до самых до вершин.

Не в этом ли и смысл возрожденья —

Из бездн и до вершин?

Я получаю подтвержденье

Реакциям, что произвел инстинкт.

Я возвращаюсь твердою походкой,

Свое сказав,

Как после бури возвратится лодка —

С уловом, но устав…

(9.09.11)

Я Лиром-королем с протянутой рукой

Брожу среди детей, тряся своей короной —

Короной матери, изъеденной коростой

Наивности и веры в мир иной.

Я сердце-королевство пополам —

Точнее, на четыре разделила

И каждому по доле отдала,

Оставить часть себе я позабыла.

И вот иду, взываю к небесам,

Нет и шута печального со мною.

Я в небеса волчицей вою,

В ответ молчат родные голоса.

(10.09.11)

Зачем пристаете – ведь я уже пережила

Навязанной роли кусок, отрывая частицу от сердца.

От мыслей куда мне деваться, душою согреться —

Где богом проклята долина Death Valley легла.

Но это отложим – ведь выпала красная масть,

И парк небольшой собирает гостей спозаранку.

Толпятся народы. Общаться – великая страсть:

На стол постелили безмерный покров самобранки,

Сложили припасы, и яблоку негде упасть.

Дары всего мира заполнили грудами стол —

И жены старались представить уменье достойно,

И дети с отцами взирали на это спокойно,

И ждали сигнала, чтоб броситься на полигон.

Смешались народы всех рас, континентов и зон

Природных, погодных, и разнообразных культур.

Народ стрекотал на английском, а в тесном кругу

Болтали на русском…

И мчался плацкартный вагон…

(12.09.11)

Стараюсь уходить от «горестных замет»,

Ищу просветы посреди тумана,

Но палый лист напомнил спозаранок,

Что осень – вот она, что виден ее след.

Но солнечных лучей, пробившихся меж туч,

Поток несется, падая на гриву

Растрепанных волос, и боже, как красиво

Встает гора в тени зеленых кущ.

Болезненной гримасы легкий грим

Смывается улыбкой восхищенья

Перед божественным твореньем —

И что – листок опавший? Он гоним

Естественным преображением природы

Под вздохом охлаждающим погоды.

(13.09.11)

Красавицы петунии воспряли —

Сырой туман на пользу им,

Они расправили

Свой граммофончик-кринолин.

Травинки рыжие топорщатся,

Но кое-где мелькнет

Смеющаяся золотая рожица

Простого одуванчика. Растет