Она отчаянно замотала головой, пытаясь вырваться. Фойл хладнокровно ударил ее в подбородок. Робин обмякла. Фойл подхватил ее, завернул в пальто и стал ждать возвращения сознания. Вскоре ее ресницы вздрогнули.

— Чудовище… зверь…

— Я мог сделать не так, — заговорил Фойл. Мог шантажировать тебя. Мне известно, что твоя мать и сестры на Каллисто. Это автоматически заносит тебя в черный список, ipso facto. Верно? Ipso facto. Самим фактом. Латынь. Нельзя доверять гипнообучению. Мне стоило лишь донести, и ты была бы не просто на подозрении… — Он почувствовал ее дрожь. — Но я так не поступлю. Скажу тебе правду, потому что хочу, чтобы ты стала моим другом. Твоя мать на Внутренних Планетах. На Внутренних Планетах, — повторил он. — Она может прибыть на Землю.

— Невредима? — прошептала Робин.

— Не знаю.

— Отпусти меня.

— Ты замерзнешь.

— Отпусти меня.

Он опустил ее на землю.

— Однажды ты меня уничтожил, — сдавленно произнесла она. — Теперь пытаешься снова?

— Нет. Ты будешь слушать?

Она кивнула.

— Я был брошен в космосе. Гнил шесть месяцев. Пролетал корабль, который мог бы спасти меня. Он прошел мимо. «Ворга». «Ворга-Т.1339». Его название тебе что-нибудь говорит?

— Нет.

— Джиз Мак Куин, мой друг, она мертва, как-то посоветовала мне выяснить, почему меня оставили подыхать. Тогда я узнал, кто отдал этот приказ. И начал покупать информацию о «Ворге». Любую информацию.

— При чем тут моя мать?

— Слушай. Эту информацию оказалось довольно трудно раздобыть. Все документы «Ворги» исчезли из архивов. Я сумел установить три имени… Трое членов команды. Из шестнадцати. Никто ничего не знал или не хотел говорить. И я нашел это. — Фойл протянул Робин серебряный медальон. — Он был заложен одним членом экипажа. Вот все, что мне удалось обнаружить.

Робин охнула и дрожащими пальцами взяла медальон. Внутри находилась ее фотография и фотография еще двух девушек. Когда медальон открылся, объемные фотографии прошептали:

— Маме, с любовью от Робин… Маме, с любовью от Холли…

— Маме, с любовью от Венды.

— Медальон мамы… — со слезами на глазах проговорила Робин. — Это… Она… Ради бога, где она?! Что с ней?

— Не знаю, — твердо сказал Фойл. — Но догадываюсь. Я думаю, что твоя мать выбралась из этого концентрационного лагеря… Так или иначе.

— И сестры тоже. Она бы никогда их не оставила.

— Может быть, и сестры. Полагаю, что беженцев с Каллисто заставляли платить — деньгами или драгоценностями, — чтобы попасть на борт «Ворги».

— Где они теперь?

— Не имею никакого понятия. Возможно, брошены на Марсе или на Венере. Скорее всего, проданы в трудовой лагерь на Луне, и поэтому не могут разыскать тебя. Я не знаю, где они, но «Ворга» знает.

— Ты лжешь? Обманываешь меня?

— Разве медальон — ложь?… Я хочу выяснить, почему меня обрекли на смерть, по чьей вине. Человек, который отдал приказ, знает, где твоя семья. Он скажет тебе… перед тем, как я его убью. У него хватит времени. Он будет умирать медленно.

Робин, как завороженная, в ужасе смотрела на Фойла. От обуявшей его страсти вновь появилось кровавое клеймо. Он превратился в тигра, сжавшегося перед смертельным прыжком.

— Я не ограничен в средствах… Неважно, откуда они. У меня есть три месяца. Я достаточно овладел математикой, чтобы рассчитать вероятность. Через три месяца поймут: Формайл с Цереса — Гулли Фойл. Девяносто дней. От Нового Года до 1 апреля. Ты со мной?

— С тобой? — с отвращением воскликнула Робин. — С тобой?!

— Пятимильный Цирк — всего лишь камуфляж. Шут вне подозрений. Все это время я учился, работал, готовился. Теперь мне нужна ты.

— Зачем?

— Я не знаю, куда может завести мой поиск… В высшее общество или в трущобы. Нужно быть готовым и к тому, и к другому. С трущобами я справлюсь сам. Для общества мне нужна ты. Поможешь мне найти «Воргу» и своих родных?

— Я ненавижу тебя, — яростно прошептала Робин. — Презираю тебя. Ты испорчен, ты гадишь, крушишь, уничтожаешь все на своем пути. Когда-нибудь я отомщу тебе.

— Но с Нового Года до 1 апреля мы работем вместе?

— Да. Мы работаем вместе.

В канун Нового Года Джеффри Формайл с Цереса атаковал высшее общество. Сперва, за час до полуночи, он появился в Канберре, на балу у губернатора. Это было пышное зрелище, помпезное и сверкающее красками, ибо традиция требовала, чтобы члены клана носили одежду, модную в год основания клана или патентования его торговой марки.

Мужчины клана Морзе (телефон и телеграф) носили, например, сюртуки, дамы — викторианские фижмы. Шкоды (порох и огнестрельное оружие) вели свои истоки с восемнадцатого века и щеголяли колготками и юбками на кринолине. Дерзкие Пенемюнде (ракеты и реакторы) ходили в смокингах начала XX столетия, а их женщины бесстыдно обнажали ноги, плечи и шеи.