Михаил, казалось, тоже умер. Он застыл в этом положении где-то минуты на три, не было слышно даже дыхания. Далеко еле различались вопли минотавров, которые и вывели ящера из пассивного состояния. Он медленно вынул лезвия из мясной туши и стеклянным взглядом уставился на них. Сорока сантиметровые стальные клинки, запачканные кровью, тускло мерцали при свете закатного солнца. Вечерело…

Битва кипела лишь около двух минут, ящер в истощении пал плашмя на каменную поверхность, будто это длилось два часа. Его когти вновь стали прежними. Он видел перед собой безграничный и чистый небесный океан, в котором находил покой и гармонию. Хотелось пропитаться ими насквозь и ни о чём не мыслить. Одолевала соблазнительная, огромной силы истома, заманивающая в волшебную и благоухающую долину снов, где позволено отдаться забвению, похоронить на время все тяготы, страдания, увечия, реки крови и смерти. Веки тяжелели и опускались, из-за чего небо приобретало тёмные тона. Последнее, что почувствовал ящер, это приятная теплота в разболевшихся глазах, которые теперь были защищены от щиплющего воздуха…

«Проснись, Михаил…» – тихий голос вторгся во вселенную его сна. Ему снилось, будто он пребывает в невесомости посреди тысяч звёзд, где всё оледенело, и не было ни единого движения и звука. Только он, звёзды и спокойствие…

«Михаил, просыпайся, – вторил голос, но ящер хотел подольше задержаться в этом уютном космосе и ничего не делать, кроме как наслаждаться. Он продолжал спать…

«Да кончай уже дрыхнуть, суслик таёжный!!!» – взорвалась Судьба дьявольским голосом. В одно мгновение чернота с мерцающими точками сменилась голубым фоном. От внезапного просветления у Михаила произошло быстротечное замутнение в глазах и немного засвербело в носу. Он молчал, его обмякшее тело прилипло к каменной постели – обычные симптомы разбитости после спячки. Не желая действовать, он ожидал указаний начальницы, с удовольствием пролёживая каждую подаренную ею секунду.

«Вставай, доходяга! Сматываться надо! – выговорила она хрипло, но не очень строго, если мерить относительно её стандартов ярости.

«Куда нам спешить? – беспечно промямлил монстр, зевнув во всю пасть и облокотившись.

«Куда, куда… За тобой, олух, спецгруппу отправили! Скоро здесь таких пантер штук двадцать копошиться будут, тебя вынюхивать.»

При слове «пантера» Михаил помрачнел. Он вяло поднялся на ноги, опёрся на деревянную конструкцию из бочек и мрачно глянул на холодный труп. Он с сожалением вспомнил, сколько совершил всего.

«Долго я спал?» – спросил ящер.

«Пятнадцать минут. Учти мою заботу, салага! Целых пятнадцать минут тебе разрешила отдохнуть! А могла бы сразу погнать.» – надменно проговорила спутница.

Но Михаил думал о другом:

«Я убил живое создание…»

«Ну и что?» – презрительно буркнула Судьба.

Михаил был поражён таким безразличием к чужой гибели.

«Я не имел права этого делать! Она ведь живая! Она… Она… тоже хочет… хотела жить. А я отнял у неё такую возможность. Наверное, она ужасно мучалась перед смертью – ящеру стало трудно затрагивать эту тему, он попытался перейти на иную волну, но в голову больше ничего не лезло. Как же он нуждался в слезах!

«Что??? – воскликнула Судьба, словно её прилюдно оскорбили. – Нет, ну вы посмотрите на него! Наш Мишенька, чистейший души человек, почти святой мальчик, случайно заколол кошечку и горько раскаивается в грехе. Я прямо сейчас расплачусь!»

Михаил не знал, как быть. Он надеялся на поддержку, а она насмехалась над ним.

«Послушай, ангелочек мой, я вот почему-то не припоминаю у тебя этих мыслей, когда ты ни в чём не повинных паучков ботинками по полу давил у себя дома, в мастерской, на огороде, да вообще везде. Тебя тогда не тревожило то, что они желают жить. А какова разница между пантерой и паучком? В размере, только и всего. И пантера, к твоему сведению, ещё и умерла по милосердному, тоненьким лезвием в горло. А паучков ты всмятку кончал! Сотнями! Разве ты мог? Ты ведь, как сам говоришь, права такого не имеешь… Не выйдет, приятель, передо мной святого разыгрывать.»

– Шустрее, ребята, шустрее! По городу преступник гуляет, а мы ползём, как черви! – донёсся издали бычий вопль.

«Ладно, довольно глупой болтовни. Пора уходить,» – сообщила наставница. Михаил по непонятным ему причинам сомневался, и потому она применила самый надёжный способ.

«Беги!!!» – заорала она адовым голосом.

Ящер, кинув последний взгляд на мёртвого зверя, рванул к проёму.

Выбравшись из лабиринта, он по привычке огляделся. По улице ходили прохожие, но минотавров и кошек среди них не было, а это главное. Перебежав дорогу, монстр разгрёб зелёные локоны лиан у стены и снова исчез в гуще зданий. Там он чувствовал себя в безопасности, хотя бы от быков. Да и маршрут наиболее верный: идти к центру – плохая идея, оттуда стекаются отряды брутанов и там, вероятно, расположены их казармы. Отступать назад в лес было жалко, всё-таки столько золотых расстояний покорено, столько нервов затрачено, что броситься обратно и оставить «завоёванные земли» просто обидно. Поэтому ящер выбрал самый правильный путь – вдоль по радиусу и подальше от места преступления, куда скоро столпятся все его ловцы, и тогда… уж коли за ним целые батальоны из-за тряпок гоняются, то из-за убийства здесь такое начнётся! Он не удивится, если даже в городе эвакуация начнётся.

Когда монстр пересёк с десяток жилищных скоплений, он решил, что пока достаточно, и двинулся прямо по тротуару к центру города, да и прохожих тут не наблюдалось. Дойдя до первого перекрёстка, он свернул на соседнюю улицу, а затем дошёл до другого перекрёстка и опять повернул, но теперь он шёл к окраине. Дублируя эту операцию снова и снова, ящер двигался по синусоидальной траектории, сохраняя тем самым отрезок между ним и центром. Но город-то не резиновый! Михаил не может вечно вот так вот блудить без остановок. Рано или поздно он всё равно окажется за его пределами. Да и ночевать где-нибудь придётся, а кроме леса он не знал никакого безопасного пристанища.

Постоянно раздавались кличи минотавров. Слыша знакомый тембр голосов, ящер едва усмирял желание юркнуть в проём и продолжал своё псевдоспокойное шествие. Его характер запрещал ему на глазах у горожан срываться и нестись к узкой лазейке, которая вовсе не была предназначена для перемещения. Что о нём подумают? Псих, не иначе! А Михаилу сделалось бы очень неприятно, хотя и терять ему особо нечего. Для половины населения он и так уже вор и убийца, а это похуже сумасшедшего.

Лишь раз он осмелился спрятаться среди толстобоких, неподвижных гигантов, да и то потому, что никто рядом почти не проходил. И не зря. Когда до ушей Михаила долетел бычий бас команды «Вперёд!», ящер всё же скрылся в строениях. Земля задрожала, увеличивая амплитуду колебаний с каждой секундой. Рептилия от страха плотнее прижалась к стене.