Шрифт:
По широкой реке под ним плыли деревья, брёвна, сучья, солома и трупы животных.
Бедняга весь затрясся от страха, когда мимо него, тихо покачиваясь на волнах, медленно проплыл другой заяц.
Он запутался лапами в хворосте и теперь плыл вместе с хворостом брюхом вверх, с вытянутыми ногами. Три дня просидел заяц на дереве.
Наконец вода спала, и он спрыгнул на землю.
Так ему и жить теперь среди реки на острове – до жаркого лета. Летом река обмелеет и он доберётся до берега.
Рыбак ставил мерёжи на лещей в залитых половодьем лугах. Он медленно пробирался на лодке сквозь торчащие из воды кусты.
На одном из кустов он разглядел какой-то странный рыжеватый гриб. Вдруг гриб прыгнул – и прямо к рыбаку в лодку.
В лодке он сейчас же обернулся мокрой взъерошенной белкой.
Рыбак довёз её до берега. Белка сразу выскочила из лодки и ускакала в лес.
Как она попала на куст среди воды и долго ли там просидела, – никто не знает.
Крылатым наводнение, конечно, не так страшно. Но и они натерпелись от половодья.
Жёлтенькая овсянка выстроила себе гнездо на берегу большой канавы и уже успела положить в него яйца.
Во время разлива гнездо смыло, яйца унесло водой, и овсянке пришлось искать себе новое место для гнезда.
А бекас сидит на дереве и ждёт не дождётся, когда кончится половодье.
Бекас – кулик. Он живёт на лесном болоте и пищу себе достаёт своим длинным носом из мягкой почвы.
Сидит, ждёт, когда опять можно будет шагать по мягкой болотной земле и делать в ней дырочки носом. Не улетать же с родного болота!
Все места уже заняты, и на другое болото его не пустят тамошние бекасы.
Один наш лескор, охотник, подкрадывался к уткам, сидевшим за кустами на озере. Он тихонько передвигал ноги в высоких резиновых сапогах – вода, выступившая из берегов, доходила ему до колен.
Вдруг за кустом перед собой увидел длинную серую гладкую спину какого-то чудовища, барахтавшегося в мелкой воде. Долго не раздумывая, он один за другим пустил два заряда утиной дроби в это неизвестное чудовище.
Вода за кустом закипела, вспенилась – и всё замолкло. Охотник подошёл и увидел там убитую им щуку длиной метра в полтора.
Сейчас щуки выходят из рек и озёр на берега, залитые полой водой, и мечут икру в траве. Мелкая водица здесь тёплая. Щурята, выйдя из икринок, уйдут в озёра и реки с отступающей водой.
Этого не знал охотник. Иначе он не нарушил бы закона, запрещающего охотиться с ружьём на рыб, выходящих весной на берега метать икру. Даже на щук и других хищников.
Зимой, в крепкие морозы, многие рыбы крепко спали.
Карась и линь ещё с осени зарылись в ил на дне. Пескари и уклейки зимовали в углублениях с песчаным дном. Сазан (он же карп) и лещ залегли на зиму в глубокие ямы речных и озёрных заливов, поросших камышом. Осетры с осени сбились в тесные кучи на дне ятовей – углублений в непромерзающих больших реках. <…>
Все перечисленные выше рыбы проснулись и бросились метать икру – нереститься.
Странная рыба попадается в ручьях и реках по всей нашей стране, от Ленинграда до Сахалина. Узкая, длинная – с первого взгляда примешь её за змею. Плавников по бокам тела у неё нет – только на спине у хвоста. И когда она плывёт, то извивается, как змея. А кожа у неё дряблая, без чешуи, и вместо обыкновенного рыбьего рта у неё круглая дыра воронкой – присоска. Поглядишь на эту присоску и подумаешь, что это не рыба вовсе, а громадная пиявка.
В деревнях её зовут семидырка, потому что у неё по бокам тела, позади глаз, семь дыхательных щёлок.
Личинки семидырки, пескорои, похожи на вьюнов. Ребята часто ловят их для наживки на жерлицы – ставить на крупную хищную рыбу.
Бывает: присосётся семидырка к большой рыбе и путешествует с ней по реке – никак та от неё освободиться не может.
И ещё рассказывают рыбаки, будто семидырка присасывается к подводным камням. Присосётся и давай извиваться, дрыгать, дёргать всем телом. Камень и съедет с места: очень сильная рыба. В ямку на дне, где лежал камень, семи-дырка мечет свою икру.
По-учёному эта удивительная рыба-пиявка называется речная минога.
На вид-то она не очень приятна, но слегка поджаренная да с уксусом – объеденье!
По ночам на окраины города (имеется в виду Ленинград, ныне Санкт-Петербург. – Прим. ред.) начались налёты летучих мышей. Не обращая внимания на прохожих, они гоняются в воздухе за комарами и мухами.
Прилетели ласточки. Их у нас три вида: касатка – с длинным хвостом вилочкой и рыжеватым пятном на горле, воронок – с коротким хвостом и белым горлом и береговушка – маленькая, серовато-бурая, с белой грудью.