– Хм… после таких подвигов мало у кого останутся силы на утехи.

– Да, – кивнул Антис. – Поэтому только самые сильные отваживаются прийти сюда. Но и это еще не все. В конце тех, кто прошел предыдущие этапы, ждет комната мрака.

«Не храм, а лабиринт Шаолиня! – мелькнула мысль. – Сколько выдумки ради того, чтобы отдать победителю трех жен»…

– В ней нет света, – продолжал жрец. – Претенденты должны найти единственную дверь и войти в следующее помещение.

– А если дверь отыщут двое? Или трое, пятеро?

– В таком случае только сильнейший войдет в дверь. Каждый вправе бороться за победу. Все решает выучка воина, отвага и… хитрость.

– То есть несколько человек врукопашную должны проложить себе дорогу к заветной двери?

– Да. Однажды, несколько лет назад, один воин, сын бека, сумел проскользнуть по стене к двери, и пока остальные трое дрались, он спокойно прошел дальше. Я говорил, не все решает сила.

– А что ждет там, за дверью?

– О! – Антис воздел руки вверх, его голос приобрел оттенок торжественности. – Там награда победителю! Три юные девы возлежат на широких кроватях. Они ждут своего хозяина, чтобы подарить ему ласку и любовь.

– Что? Опять? Он же рухнет на пороге!

Антис сбился с высокого стиля.

– Я уже говорил – только самый сильный…

– Да, да… я слышал. Протащить камень, разорвать сеть, дать за ще… отдать часть силы послушнице, залезть по канату, пройти по лазу с мешком, вырвать куст, опять женщина, драка… и после всего трахнуть трех девок?

Антис морщился, слушая грубые слова.

– Не обязательно всех трех… со всеми. Достаточно с двумя. И только тогда потайная дверь откроется и победитель выйдет к настоятелю с тем, чтобы получить награду.

– А если он захочет выйти, не трогая девок?

– Невозможно. Девушки скорее умрут, чем откроют двери. Они хорошо усвоили все правила и преданы богу до последнего.

Мы вышли в коридор.

– Вы не устали?

– Есть немного.

– Тогда я советую вернуться в комнату. Скоро подадут второй ужин.

– Отлично. Честно говоря, мне хочется спать.

– Время позднее, – согласился Антис. – Вы помните девушку, которая прислуживала вам?

– Разумеется.

– Я думаю, вы не откажетесь увидеть ее вновь.

Жрец довел меня до комнаты и оставил одного. Не успел я присесть, как в дверь постучали и на пороге возникла Латея.

Она внесла поднос, уставленный блюдами, и маленький кувшин.

– Господин может откушать. Он сегодня устал.

– Это точно.

Я сел за стол, пододвинул поднос ближе и стал не спеша насыщаться, отдавая должное хорошо прожаренному мясу, свежей зелени и сочному винограду.

Латея налила в чашу сок и подала мне. Она с интересом смотрела, как я ем, и улыбалась.

– Что смешного?

– Ничего, господин. Мне нравится смотреть на вас. Я хмыкнул.

– Слушай, а чем занимаются послушницы в… свободное время?

– О господин! У нас мало такого времени. Мы убираем в храме, готовим еду, шьем одежду. Нас учат читать и писать. Мы прислуживаем знатным гостям, услаждаем их песнями, разговорами и ласками.

– Значит, я – знатный гость?

– Да, господин. – Латея подошла ближе. – Мне нравится служить вам.

– Да?

– Господин очень сильный, храбрый воин. Я слышала, так говорил настоятель.

– Настоятель очень великодушен…

– О да! – С жаром подтвердила она. – Он разрешил мне родить от тебя сына.

Я провел рукой по ее пышным волосам, представляя себя в роли отца. Впрочем, дети, рожденные в храме, считаются детьми бога.

«В этом качестве мне еще не доводилось выступать. Роль бога слишком беспокойна».

Пока я ужинал, Латея успела наполнить ванну и теперь ждала меня с мочалкой в руках. Я с удовольствием погрузился в горячую воду, чувствуя, как уставшее за сутки тело, расслабляется. Маленькие руки юной послушницы ловко скользили по спине, груди и плечам.

– Господин сильно устал. Позволь мне самой все сделать? – сказала Латея, когда я буквально рухнул на кровать.

– Да, конечно…

Я уже улетал в царство Морфея и почти сквозь сон почувствовал едва ощущаемое прикосновение нежных губ…

Латея разбудила меня утром, подав завтрак, и сообщила, что настоятель желает поговорить.

– Обычно в день брачных игр он не занимается другими делами.

– Что, игры уже начались?

– Нет, господин.

Настоятель ждал в своих покоях. Он расхаживал по комнате вдоль широкого окна.