– Вот как?

– И я навела некоторые справки о том, что представляет собой эта организация.

Его молчание начинало раздражать меня.

– Ах, вот как. Тогда мне становятся понятны твои замечания несколько дней назад, в машине. Но ведь доктор философии, получивший образование в Оксфордском университете, – это, как ни странно, не такая уж большая редкость среди представителей высших эшелонов индийских госслужащих.

– Вряд ли шпионов можно назвать госслужащими, Ашок.

Казалось, он не обратил никакого внимания на мои слова.

– Имя же Ашок встречается довольно часто. Я бы даже отнес его к числу популярных имен. Царь из династии Маурьев, живший около 260 года до н.э., например, принявший ненасильственную форму буддизма после знаменитого и чрезвычайно кровавого сражения. С тех пор он отказался от войны как способа решения конфликтов и состоял в дружественных дипломатических отношениях с эллинистическим миром, постоянно обмениваясь с ним посланиями.

– Итак, ты хочешь сказать, что ты не шпик и не писал всех этих статей?

– Может быть, ты все-таки послушаешь меня немного внимательнее?

– Обменивался посланиями с греками, то есть со своими врагами. И что же это может означать? Дай мне шанс, Аш. Мы же с тобой по одну сторону баррикад.

– Неужели? Мне до сих пор не совсем ясно, на кого ты работаешь, Розалинда. В последний раз, когда я анализировал имеющиеся у меня факты, мне показалось, что ты на стороне Калеба Мистри. Совершенно очевидно, что тебя что-то... связывает с Мистри, с человеком, который в прошлом был замешан в предприятиях, скажем так, весьма сомнительного свойства.

– Дело с «бисквитами»? Мне все об этом известно.

– И оно вызывает у тебя восторг?

Его голос, лишенный всяких эмоций, жесткий и суровый, звучал холодно и сухо.

– И все-таки это не убийство, Ашок.

– Нет, не убийство. Тем не менее властям удалось установить, что Калеб Мистри некоторым образом знаком с неуловимым мистером Эйкрсом, тем самым человеком, которого ты сама обвинила в убийстве.

– Конечно, знаком. Эйкрс был одним из тех, кто напал на нас в студии Калеба.

– Правдивость рассказа мистера Калеба вызывает некоторые сомнения.

– Что ты хочешь этим сказать? Его связали так же, как и меня.

– Возможно. Проспер...

– И ты веришь россказням Проспера? – выкрикнула я неожиданно злобно. – Почему ты стремишься любыми средствами очернить Калеба?

– Ты можешь самой себе задать подобный же вопрос: зачем ты стремишься переписать историю Калеба и доказать виновность свояка? Задумайся на минуту над личностью Калеба Мистри. Незаконнорожденный сын проститутки, человек, в течение нескольких лет подвизавшийся в качестве сутенера, видное лицо в преступном мире, с главарями которого он до сих пор поддерживает связи, что бы он тебе там ни говорил. Его первая жена покончила с собой при весьма загадочных обстоятельствах. И кстати, Мистри – ненастоящее имя. Он взял его из парси...

– Ну, и конечно, рядом с ним Проспер – эталон добродетели, – прервала я Ашока, не в силах сдержать горечь и даже некоторую обиду за Калеба. – С его классическим английским образованием. Настоящий святой, никак не меньше. Ну, что ж, в таком случае разреши мне немного просветить тебя относительно моего сияющего чистотой свояка.

Ашок выслушал со своим обычным несколько отстраненным и самоуглубленным видом мои теории относительно связи между Сами, Проспером, Сунилой и Анменном. Казалось, его по-настоящему заинтересовали только посещения мною отеля «Рама» и мои соображения относительно того, как рисунки Сами могут быть связаны с этим местом. О Гуле и Сканде я ему ничего не сказала.

– Этот материал у тебя представлен в приемлемом виде? – спросил Ашок, и когда я кивнула, посоветовал: – В таком случае тебе следует передать его властям. Хотя, конечно, рисунки ничего не доказывают. Свободный полет творческой фантазии, знаешь ли.

– Вот как, Аш? И ты не думаешь, что я заслужила хоть какое-то объяснение?

– В том случае, если власти сочтут необходимым проинформировать меня о выводах, полученных в ходе анализа собранных тобою материалов, я не премину поделиться с тобой этой информацией.

Мы напоминали совершенно незнакомых людей, обсуждающих проблемы древней истории.

– И кто же такие эти власти, Аш? Как они поступят с моими материалами?

– Так, как полагается поступать в подобных случаях. Сделают все, что в их силах.

– А что, если убийства нескольких трансвеститов окажутся делом совсем незначительным по сравнению с подпорченной репутацией и карьерой какого-нибудь важного политика, любящего трахать евнухов?

– Здесь на карту могут быть поставлены значительно более серьезные вещи, чем чьи-то сексуальные предпочтения, Розалинда.