Расплавленная Москва, асфальт тает под ногами, мороженное – в руках. Пыль, духота. А у тебя широко распахнутые карие глаза и загнутые ресницы, как у оленёнка Бемби в мультиках, и белые сладкие капли на рукаве. Наверное, умеешь удивляться.

– Сколько фильмов снято по твоим сценариям?

– Нисколько, никому они не нужны. Десять отказов в почте от ведущих кинокомпаний. И один – от самого Щербакова. Могу распечатать и повесить над рабочим столом как переписку с великими.

– А мне понравилось про убийцу. Мрачно. Но лихо закручен сюжет. Может, он не понял, кто убил?

– Цитирую дословно: «Настоящий художник способен увидеть драму в скучной жизни соседей по лестничной клетке, а убийц нам своих хватает».

– И поэтому ты согласилась писать для меня?

Ты случайно набрёл на мои опусы в сети и завалил письмами. К каждому прилагалась фотография одного из моментов твоей жизни. Не знаю, что именно меня так тронуло в них: эмоции, постановка кадра или как раз то самое пресловутое «умение видеть», но мы встретились.

– Я – скучный? Только честно…

Зря всё-таки согласилась.

«Мой печальный цветок в пыли, ты – великий город. Видишь, я здесь, на твоих улицах. Прими же меня! Дай мне частицу себя!».[9] Лучшие city-stories созданы теми, кто понимает, что фраза «город – возможностей» означает не материальный достаток, а возможность выбирать и проживать тысячи жизней. Я была танцовщицей, секретаршей, менеджером, разработчиком туристических маршрутов на край света, где, конечно же, ни разу не была, дизайнером, сценаристом рекламных роликов, неудавшимся киносценаристом. В одном городе за несколько лет. Неудивительно, что так сильно люблю Москву и хочу написать об этом. Так дай же мне, о великий город, хоть одного персонажа, который будет проситься на киноплёнку, в записную книжку, в сценарий!

Проспект. Люди идут нам навстречу, мимо, сквозь нас, пёстрой толпой из ниоткуда в никуда. Туфли, сумочки, пиджаки, тёмные очки. Армия безликих. Миражи расплавленной солнцем пустыни. А Москва – город-призрак. Она так быстро меняется, что не успеваешь понять её суть. Эклектика и многоликость, как на рекламном плакате «Город – единство непохожих» (всегда искала на нём цветок, похожий на меня). Стеклянные высотки проспекта скрывают за собой узкие улочки с историческими фамильными замками и деревянными, покосившимися домиками; кто-то выходит из BMW в спортивном костюме, а кто-то из метро в маленьком черном платье; каблуки ломаются о брусчатку, кеды оседают и плавятся на асфальте. Лица отражаются в витринах, ускользают, сливаются в потоке теней застеколья. Никто никому не смотрит прямо в глаза. Москва похожа на женщину, у которой слишком много мужчин, потому что каждому из них она дарит то, что он ждёт больше всего. По ней тоскуешь, даже если она спит на твоём плече, ведь по-настоящему твоей она никогда не станет. Будет со всеми и ни с кем, будет разной. Любит саму любовь, а не человека, кто зажег её, чиркнув спичкой. Москва принимает всех, переваривает и растворяет в безликой толпе, и потому здесь так сложно найти героя.

– Город – это люди, которые в нём живут. Всегда мечтала сочинить что-то вроде «Москва, я люблю тебя»[10]. Может, тебе останавливать закат на крышах города? Я, конечно, нашла для тебя острова в Тихом океане, но звучит это неубедительно.

****

Бывает, в нашей жизни появляются люди, рядом с которыми постоянно задаёшься вопросом: Что я делаю здесь с тобой? Мне дорого моё время, чтобы тратить его впустую. А потом они вдруг уходят, и вся жизнь превращается в: Что я делаю здесь без тебя? Если хочу быть с тобой и только с тобой. Ты стал для меня таким человеком. Мне всё чаще снится ...

Июль. Один из тех немногих выходных дней, когда весь город уехал на дачу. Тишина и пустые трассы. Закат захлебнулся в жёлтом тумане. Снова горят торфяники. Дым крадётся между домами, словно пытается захватить весь мир. Горизонта больше нет. С крыши проспект напоминает апокалиптический мир из очередного киношного блокбастера. Кажется, что рекламные щиты отражают проспект, как зеркала.

– Да… В таких декорациях снимают кровавые битвы, а не сцены любви. Но можно хотя бы репетировать. Придумала слова, которые должен сказать тебе? То есть ей?

Стоишь у самого края крыши и смотришь вниз. Мне страшно даже пошевелиться. Где-то читала, что страх высоты есть обратная сторона стремления к совершенству. Страх падения, страх ошибки. Знаю, что нельзя всегда быть на высоте. Но мне всё давалось легко, всё получалось. С тех пор, как выиграла конкурс сценариев, и на Первом канале вышел мой рекламный ролик, мир изменился. Мне говорили: «Давай! Ты – талантлива». И я поняла, что хочу большего: писать для кино. Но творчество совершенно иной путь. А с тобой мне было не по пути, не получалось.

– Ты хочешь собрать всех женщин в одном лице. Так не бывает. Слова, которые скажешь одной, нельзя повторять другой – не поймёт, не услышит. Не может фотомодель сочинять стихи, образы жизни разные. Выбери одну из них. Тогда я напишу именно те слова, – им поверят и она, и зрители.

– Но это же кино, а не жизнь. Я хочу снять такой фильм, чтобы миллионы девушек и юношей, посмотрев его, научились мечтать. Не нужно показывать жизнь, как есть, её можно придумать. Не важно, какой пастой чищу зубы. Важно, как буду улыбаться в кадре.