Ладно, что тогда? Оставаться на кочке нельзя, она слишком маленькая. Я просто не смогу торчать тут всю ночь. Нужно найти твердый участок побольше, такой, чтобы на нем, по крайней мере, можно было сесть и к чему-то привалиться спиной. Там провести ночь. Дождаться утра, днем станет видно получше, туман рассеется хотя бы частично. Далеко от обрыва я уйти не мог, в дневном свете смогу разглядеть его. Тогда и вернусь на тропу.

Это программа-минимум, а что делать дальше – сейчас нет смысла обдумывать. Значит, так и будем действовать.

Охотничьим ножом я откромсал часть влажной древесины у основания, сломал дерево, отпилил загнутую верхушку. Получился посох – кривоватый, но легкий и длинный, что важнее. Провернулся на кочке, тыча им вокруг. С этой стороны вроде потверже. Присел, спустив в жижу ноги. Осторожно шагнул. Еще раз. Так, дальше… Ну вот, идем.

Тишина звенящим куполом накрывала топь. Нарушало ее лишь хлюпанье, которое я издавал. Казалось, что от меня звуки расходятся кругами, баламутя туманную пелену. Чьи уши могут их слышать? Кто может сейчас ползти или плыть сюда из молчаливых болотных глубин? Ладно, Стас, попытайся расслабиться и получать удовольствие.

Дважды я едва не проваливался в ил, почти целиком уходил под воду. Вскоре черная каша, сквозь которую брел, стала более жидкой, теперь это была просто вода, в которой болталась грязевая взвесь. Я двигался медленно, иногда плавно сворачивая, стараясь с каждым шагом нащупать впереди более-менее твердое дно, и, если там оказывалась совсем уж ненадежная мякоть, сдерживал движение, останавливался, долго водил палкой вокруг, выискивая более подходящее место.

Провалившись в очередной раз, понял, что не могу высвободить медленно погружающиеся в ил ноги, и припомнил, как в похожей ситуации действовал Михаил. Стараясь не паниковать, чтобы было вообще-то трудновато, положил посох перед собой поперек и навалился на него грудью, перенеся часть веса. Потом стал плавно перемещать палку вперед, подтягиваясь за ней. В конце концов вытащил ноги… и тут мой посох сломался. Я сначала лихорадочно заколотил ладонями и ступнями по поверхности, но быстро взял себя в руки и поплыл.

Хорошо, что почти сразу на пути мне попался зыбун. Я выполз на его мягкую поверхность, плашмя, хватаясь руками за мох, подтянул себя дальше и оказался будто на толстом матрасе, который мягко, едва ощутимо покачивался при каждом движении. Повернул голову влево, вправо. Топь со всех сторон. Ночь, топь и туман. В мглистом небе висит пятно полумесяца, звезды почти не видны.

Но что это там движется слева? Приподнял голову… Ну и громадина! Дыхание перехватило, я затих, вытаращившись на тварь, которая медленно шла по болоту.

Это было что-то большое, темное и горбатое. Как если бы слон брел через топь, по брюхо уйдя в него. Я видел только общие очертания, в передней части светилась полоска – вроде узкого глаза. Правильно, если гляжу на животное сбоку, то второй глаз с другой стороны. Логично, ага. Кто б меня унес подальше от всей этой логики, от топи, тумана, грязи и от неведомого мутанта заодно! Не слон это, конечно. Больше смахивает на черепаху. Теперь, когда я затаил дыхание, стало слышно мерное, тяжелое сопение. Как ледокол, носом сминающий льдины, мутант медленно полз через топь, раздвигая тину, осоку, пробивая зыбуны. Он то ли не замечал, то ли не обращал внимания на человека, наблюдающего за ним.

Я ждал несколько минут, пока движущийся холм не растворился в тумане. За это время успел отдохнуть. Прикинул, а не остаться ли мне здесь на всю ночь, понял, что подо мной стало мокрее, покрутил головой, приподнялся было, упершись локтями в зыбун, но сразу отказался от этой идеи и снова плашмя растянулся на нем.

Зыбун медленно, практически незаметно опускается в воду – вот в чем дело. Если бы он был побольше, то удерживал бы мой вес, но доставшийся мне растительный матрас не очень велик. И он погружается! Засну – и через пару часов захлебнусь. Надо ползти дальше, искать место посуше и потверже.

Который час, я понять не мог, в болоте ощущение времени нарушилось так же, как и чувство ориентации. Хорошо хоть что, когда упал и вырубился, прошел приступ мерцания. Правда, на самом краю зрения иногда начинали маячить светящиеся пятна, но каждый раз, когда я пытался сосредоточиться и получше разглядеть их, они исчезали. Мерещится, наверное. Может, это последствие удара головой?

Зыбун тем временем опустился еще немного ниже. Я потянулся к левой ноге, нащупал повязку с тоником. Вроде не разбил. Кстати, он снова теплый, как тогда, на тропе. В чем причина: это какие-то внутренние химические процессы или тоник чует чье-то приближение?

Я очень внимательно посмотрел по сторонам: впереди что-то темнело. Может, там возвышенность? Надо двигаться в ту сторону.

Осторожно сполз с зыбуна и побрел дальше. Через несколько метров глубина стала меньше, и вскоре я с облегчением достиг места, где вода была всего по колено. К тому же дно стало тверже. Неужели до края топи дошел? Что-то не верится, слишком быстро. Хотя ощущение времени нарушилось, но ведь не целую ночь иду, вон месяц в небе еще высоко. Что, если я, наоборот, попал в самое сердце топи, и в этом месте, куда никто из людей никогда не доходил, есть твердый участок или архипелаг островов?