Шрифт:
— Это хорошо, — сказал Хорнблауэр.
— Да. — Маккулум взглянул в записки, которые держал свободной левой рукой. — Деньги были в нижней кладовой под ахтерпиком, за бизань-мачтой и прямо под главной палубой. Полторы тонны золотых монет в железных сундуках и почти четыре тонны серебряных монет в мешках.
— Н-да. — Хорнблауэр пытался показать, что это в точности соответствует его собственным расчетам.
— Перед погрузкой денег кладовую обшили дополнительным слоем дуба, — продолжал Маккулум. — Я полагаю, сокровища по-прежнему там.
— То есть?.. — Хорнблауэр был совершенно обескуражен.
— То есть они не высыпались на морское дно, — снизошел до объяснений Маккулум.
— Конечно, — торопливо сказал Хорнблауэр.
— Главный груз «Стремительного» составлял артиллерийский армейский обоз, — продолжал Маккулум. — Десять длинных восемнадцатифунтовок. Бронзовые пушки. И ядра к ним. Чугунные ядра.
— Так вот почему он так быстро затонул, — сообразил Хорнблауэр. Пока он говорил, до него дошло, почему Маккулум подчеркнул слова «бронзовый» и «чугунный». Бронза сохраняется под водой дольше, чем железо.
— Да, — сказал Маккулум. — Как только судно накренилось, пушки, и ядра, и все остальное начало смещаться. Готов побиться об заклад — я достаточно насмотрелся на теперешних первых помощников. В военное время любой недоучившийся юнец становится первым помощником.
— Я сам с этим сталкивался, — печально сказал Хорнблауэр.
— Луни говорит, — продолжал Маккулум, — что большая часть остова возвышается над песком. Он смог пролезть за уступ.
По выразительному взгляду, которым Маккулум сопроводил последнюю фразу, Хорнблауэр понял, что это очень приятное сообщение, но никак не мог сообразить, почему.
— Да? — спросил он неуверенно.
— Вы что думали, они будут ломать корабельную обшивку ломами? — резко спросил Маккулум. — Работая в день по пять минут каждый? Мы бы проторчали здесь год.
Хорнблауэр вдруг вспомнил про «кожаный фитильный щланг», который Маккулум выписал на Мальте. Как ни фантастична была догадка, он ее высказал:
— Вы собираетесь взорвать остов?
— Конечно. Заряд пороха, заложенный под таким углом, раскроет корпус именно в нужном месте.
— Естественно, — сказал Хорнблауэр. Он когда-то слышал, что можно взорвать заряд под водой, но как это делается, не представлял.
— Сначала мы попробуем фитильный шланг, — объявил Маккулум. — Но при таких глубинах на него надежда плохая. Соединения не выдержат давления воды.
— Наверно, так, — согласился Хорнблауэр.
— Думаю, в конце концов придется воспользоваться быстрым запалом, — сказал Маккулум. — Мои ребята его до смерти боятся. Но я это сделаю.
Громоздкая фигура Эйзенбейса нависла над койкой. Доктор положил одну руку Маккулуму на лоб, другую — на запястье.
— Уберите руки! — взревел Маккулум. — Я занят.
— Вам нельзя переутомляться, — сказал Эйзенбейс. — Это усиливает образование дурных соков.
— Убирайтесь ко всем чертям с вашими дурными соками! — заорал Маккулум.
— Не глупите, — сказал Хорнблауэр, теряя терпение. — Вчера он спас вам жизнь. Вы не помните, как вам было плохо? «Больно, больно» — вот как вы говорили.
Хорнблауэр произнес последние слова тонким голосом и повернул голову из стороны в сторону, как Маккулум на подушке. Видимо, получилось похоже, потому что даже Маккулум немного смутился.
— Может, мне и было плохо, — сказал он, — но сейчас я чувствую себя хорошо.
Хорнблауэр посмотрел на Эйзенбейса.
— Позвольте мистеру Маккулуму поговорить еще пять минут, — сказал он. — Ну, мистер Маккулум, вы упомянули фитильный шланг. Не объясните ли вы мне, как это делается?
XIV
Хорнблауэр пошел на бак. Там артиллерист и его помощники, сидя на корточках, изготовляли фитильный шланг согласно указаниям Маккулума.
— Я надеюсь, вы старательно заделываете стыки, мистеп Клут, — сказал Хорнблауэр.
— Так точно, — ответил Клут.
Чтоб не испачкать смолой белоснежную палубу, подстелили старую парусину и сидели на ней. Здесь же стоял чугунный горшочек с расплавленной смолой.