— Почему же хватит? Я ведь ничего такого не говорю, а просто поддерживаю беседу. Так ведь, Вася?

— Аггааа… — Бледный парень начал заикаться. Просто, блин, замечательно! А я-то уж решила, что хуже быть уже не может!

— Что «ага», Вася? — не унимался папа. — Ты вот как сам себе представляешь свое будущее?

Ну, вы поняли. Когда предки употребляют слова «сам», «себе», «свое» и «будущее» в одном предложении, то это уже полный финиш. Ничего хорошего ждать не стоит, и нужно срочно вмешиваться.

— Так, папа, не доставай его! — воскликнула я. — Я не знаю, что ты там подумал, но мы просто друзья, и ты, блин, мог бы воздержаться от своих очередных занудных лекций!

— Какие еще лекции, Рая? Мы просто разговаривали, обсуждали планы на будущее…

— Ничего не хочу слушать! Мы с этим… как его там… Васей пойдем наверх, потому что ты все как всегда испортил!

Я резко встала и направилась к вжавшемуся в стул вампиру.

— Пошли, — сказала я ему тоном, не требующим неповиновения. — Ужин окончен.

— Может, все-таки останетесь? — Мама тяжело вздохнула и опять гневно посмотрела на папу. — Мы ведь только сели, еще ведь сладкое будет…

— Не, мы с Ваней уже наелись.

— Ты хотела сказать, с Васей?

— Да, блин, без разницы! — отмахнулась я и потащила его из-за стола. — Мы будем наверху.

— Спасибо, было очень вкусно… — пробормотал бледный парень.

— А мне не было, — кинула я вдогонку. — И вообще, фиговое у тебя мясо, папа!

Знаю, знаю, что вы скажете. Возможно, я действительно немного перегнула палку и чуть-чуть психанула, но это, как вы уже знаете, со мной иногда случается. И вообще, это предки во всем виноваты, нефиг было меня доводить!

В общем, план по социализации вампира с нашего чердака провалился. Сбежав от папиных лекций и от его возможного гнева, мы направились наверх. Кто бы знал, что вот там-то, на этом самом верху, произошло то, что взбесило меня еще больше, чем весь этот провалившийся ужин…

Глава XI.

Говорят, что в каждой книге должна быть кульминация. Это я сейчас не матернулась, это слово такое. Типа «момент наивысшего напряжения в развитии художественного произведения», как гласит Википедия, более современная и более правдивая версия Библии. Так вот, это самое «наивысшее напряжение», этот самый кульминационный стояк (ыыы, извините, не удержалась), со мной приключился именно теперь, когда я поднялась после неудачного ужина на чердак вместе с бледным парнем переждать бурю родительского негодования. Кто бы мог подумать, что кульминация — такая внезапная и противная штука? Ведь вышло так, что я узнала страшную тайну вампира с нашего чердака. Самую подлую его тайну, которую он буквально хранил у самого сердца.

— Прости меня, — сказал он, когда мы поднялись на чердак, — я все испортил.

— Да ничего ты не портил! — ответила я, махнув рукой. — Разве что совсем чуть-чуть… Да уже и не важно, ведь это было моя дурацкая затея с ужином.

— И что же мы будем делать теперь?

Он подошел к подоконнику и сел на него, приняв свою любимую позу.

— Как что? Действовать по плану, конечно же! — Я пожала плечами и принялась ходить по комнате. — Переждем тут немного, а потом ты спустишься вниз, попрощаешься с моими предками, сделаешь вид, как будто уходишь, а на самом деле обойдешь дом и снова заберешься сюда через окно...

— Да я ведь не о том спрашиваю, — со вздохом сказал бледный парень. Он уже успел отвернуться и уставиться на звезды. — Что мы будем делать со мной? Ты же видишь, что я живу в одиночестве на этом чердаке уже так давно, что даже забыл, как общаться с людьми…

Я пожала плечами, не врубившись, к чему он ведет.

— И, кстати, ты была права, — добавил он после небольшой паузы.

Я остановилась.

— В чем права?

Я, конечно, почти всегда и почти во всем права, но мне было интересно узнать, в чем именно я была права на этот раз.

— Права в том, что жизнь — всего лишь одна большая глупость, — пояснил этот чудик и повернулся ко мне. — Раз уж бессмертие было дано мне, единственному человеку во всем мире, который не может им правильно распорядиться, то жизнь — действительно глупость.

Мне не понравилось, что он повторил эту фразочку дважды, тем более таким меланхоличным голосом. Видимо, его настроение в очередной раз поменялось из-за всей этой фигни с моими предками. Все проблемы всегда, блин, из-за них!

— Так, слушай сюда, — сказала я, — во-первых, я много говорю всякого разного, но не обязательно меня все время слушать! Ну, подумаешь, сказала я разок, что все тлен, да и что с того? Жизнь ведь не только глупая, но и полосатая… на смену черной всегда приходит белая и все такое.

— Что-то моя черная полоса слишком долго длится.

— Ну ничего, подожди еще немного! — воодушевленно сказала я. — Может, эти самые полосы как скетчи «Монти Пайтона»? Что если белая полоса — это как смешной скетч — попадается очень редко, но если уж попадется, то оборжешься?

Бледный парень задумался. Видимо, конкретно я так его подзагрузила. Вообще-то я хотела привести простой и понятный пример, но, видимо, как-то не вышло.

— Знаешь, иногда я совсем не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он наконец.