– Что ты читаешь? – Резко говорю я.

Брендон откладывает книгу и удивительно смотрит на меня, кажется, что он еще не со мной, а до сих пор поглощен в книгу. Он вновь берет книгу и теперь закрывает ее и смотрит на переплет. – Это Ремарк «Триумфальная Арка», одна из моих любимых книг. – Он протягивает мне ее, и я крепко сжала ее в руках.

Книга была в синем переплете, красивыми буквами было написано фамилия и имя автора «Эрих Мария Ремарк», а ниже название книги « Триумфальная Арка». Мне казалось, что это книга про что-то великое и могущественное, раз в одном названии столько силы и эмоций. - Я никогда не читала ее.
– Я подняла глаза на Брендона и тихо сказала это.

– Я не удивлен, мало кто в школе проходит Ремарка. Моя мать заставляла меня читать ее, пока я полностью не пойму содержания. – Он отпил глоток кофе. – Но прошло время, я действительно понял, что эта книга великая, а Ремарк – гениальный писатель с правильными и точными мыслями.

– Прочитаю ее, если не умру. – Я усмехнулась, а Брендон строго посмотрел на меня.

– Я очень редко запоминаю цитаты из книг, но из этой, все громкие строчки я знаю наизусть. – Он встал с кресла и подбросил в камин дров.

– Например?

– «Возможно ли удержать её? Разве смог бы он её удержать, если бы вёл себя иначе? Можно ли вообще что-нибудь удержать, кроме иллюзии? Но разве недостаточно одной иллюзии? Да и можно ли достигнуть большего?» - Он говорил это тихо, но очень душевно. Когда он говорил эти строки, то смотрел мне прямо в глаза, я чуть не заплакала.

– Очень красиво! – Я улыбнулась и пристала с дивана. – Ты не разговаривал по поводу похорон Зейна?

– Они дали согласия выпустить Джея на два часа под охраной. – Он убрал чашку в раковину. – Я постелю тебе в гостевой комнате, кровать там лучше, а сам лягу на диван.

– Хорошо, спасибо. – Я улыбнулась и направилась за ним в комнату.

– Тебе нужно лежать, а не стоять. – Он заправлял постель. – И не наблюдать за тем, как я заправляю постель. – Он улыбнулся и бросил взгляд на меня.

– Смотреть за работой другого человека самое лучшее занятие. – Я тоже улыбнулась.

Когда мы ложились спать, на часах пробило ровно час ночи. – Мы с Вики управимся с похоронами за пару недель. – Брендон стоял спиной и ждал, пока я переоденусь в его футболку, потому что в доме больше ничего не было, его мать увезла все вещи с собой.

– Ладно, я передам в полицию, чтобы к 15 ноября они отпустили Джея. – Он хотел выйти из комнаты, но я остановила его.

– Что это за шрамы? – Я показала пальцем на его руку.

– А, ты заметила? – Он улыбнулся и одернул свою руку. – Скажу так: не у каждого полицейского чистое прошлое. Спокойной ночи, Александра. – Брендон подмигнул и вышел из комнаты.

Месяц спустя.

– У тебя красивые волосы, Алекс. Ты ведь знаешь это? – Виктория стояла сзади меня и заплетала волосы в косичку.

– Знаю. – Я сижу на стуле и смотрю фотографию, на которой мы все вместе, мы сделали ее за день до того, как Энди ушел к Паркеру.

Прошел ровно месяц и этот месяц был самым тяжелым в моей жизни. Я осталась жива после падения с моста, меня вновь засунули в больницу, где мой лечащий врач первые недели постоянно наблюдал за моим состоянием. Он пытался доказать полиции, что я не готова к выходу в люди и должна немедленно лечь на лечения в психиатрическую лечебницу. Но я научилась скрывать от врачей и полиции свои истинные переживания и чувства, я лишь показывала им маску, которая идеально гармонировала с моим спокойствием и наигранностью, которую никто не замечал. Полиции было без разницы на меня, им всего лишь нужно было свежее мясо с кровью, чтобы съесть его как деликатес на ужин, но я не являлась их добычей. Они старались не допрашивать меня, а мучили бедную Викторию, которая и без того переживала из-за Джея. Казалось, что они питались ее энергией всякий раз, когда она сидела за столом в полиции и рассказывала все, что с нами случилось (мы не говорили всей правды, что-то обрезали, а что наоборот приукрашивали и выделяли). За этот месяц мы с Викторией и Джеем всего лишь игрались с полицией и больше запутывали их.

– Ты ходила сегодня к Энди? – Вики села передо мной и начала красить мои ресницы. – Даже синяки на лице гармонируют с твоим макияжем. – Она улыбнулась.

– Ходила. Все, так же как и вчера, ничего не меняется. Его состояние не ухудшилось, но и не улучшилось. – Я вновь посмотрела на фотографию.

Каждый день я ходила в его палату и сидела с ним по несколько часов. Каждый день я видела его лицо, которое напоминала мне обо всем. Каждый день я держала его руку и молилась, чтобы он очнулась. Каждый день Пенни (девушка, которая следила за ним) спрашивала меня одну и ту же фразу « Алекс, ты правда не хочешь отключить аппарат искусственного дыхания?» и каждый день я отвечала ей « Нет, я ни за что этого не сделаю». Я верила в то, что он придет в себя, что он не сможет оставить меня жить без него. Теперь все в этой больнице знали меня в лицо и здоровались, в палату к Энди мне принесли кресло и столик с журналами, потому что иногда я проводила там всю ночь. Все в этой больнице верила в меня и в нас. Я впервые за долгое время, начала улыбаться и разговаривать с людьми.

– Все будет хорошо. – Она поцеловала меня в макушку.

– Конечно… - Хотя эту фразу я слышала по несколько раз на дню и уже перестала воспринимать ее как что-то серьезное.

Громкий стук в дверь, я прекрасно знала кто это, потому что такая громкая манера заявление о себе была только у него. В палату зашел Брендон и улыбнулся, когда увидел нас с Вики.

– Привет. – Он зашел и положил чехол с черным платьем на кровать. – Моя мать выбрала это платье, не знаю почему, но оно сказала, что для похорон – это оптимальный вариант.