– Торин, почтенная магева, – отозвался мужик, покосившись на меня изпод кустистых бровей.

– Из гномов, что ли? – почемуто первым делом вырвался у меня вопрос.

– Да, были в роду, – гордо согласился мужчина, приосанившись. – Надолго в наши края?

– Еще не знаю, – пожала плечами, – как карта ляжет. А что, так любопытствуешь или интерес есть?

– Давно не забредали, а в магах всегда нужда сыщется, – подтвердил возчик, – если б подмогла чуток, мы б по совести отблагодарили, как заведено!

– Договоримся, – думая о сапогах или какихнибудь ботинках, охотно согласилась я.

Как раз в тот момент телега подпрыгнула и ударилась колесом о массивный камень, раздался какойто нехороший треск, и, соскочив с оси, колесо во всю прыть устремилось в ближайшие сочные заросли. Чтото чавкнуло. Лошадь повернула голову, покосилась на сломанную телегу и совершенно почеловечески вздохнула.

– Нда, запаски, как я понимаю, у тебя нет, – констатировала, соскакивая с заваливающегося на бок средства передвижения.

– А ведь проверял, как от шурина ехать, – охнул мужик, дернув себя за бороду, – что ж теперь делать?

– Доставать! – пожала я плечами.

– Так болото же, – жалобно протянул потомок гномов и с надеждой уставился на меня, – а может, ты, того, поволшебствуешь малость, я в долгу не останусь!

Гдето читала, что плотность тела у гномов куда выше человеческой, потому и жрут они больше и плавают, как топор, в смысле, бултых – и на дне. Читала, конечно, в сказках, но рациональное зерно в рассуждениях авторов, никогда не видевших гномов воочию, похоже, было. Во всяком случае, мой осмотрительный возница был готов тащить на себе телегу и лошадь, только бы не соваться в болото. Я же, хоть и умела неплохо плавать, заниматься этим в болоте никогда не пробовала и пробовать не собиралась (впечатлительной девушке запали в душу мещерские рассказы). Словом, тонуть в болоте во цвете лет никакого резона не было, а вот если… Что ж, назвалась магевой, давай, волшебствуй!

– У тебя веревка прочная есть? – спросила я.

– Вот. – Изрядный моток весьма добротной на вид бечевы, извлеченный из какихто мешочков, был тут же с готовностью предъявлен мне.

– Отлично! – обрадовалась находке. – Фаль, дружок, поможешь?

– Чем? Я колеса не уволоку! – заканючил дух.

– Да и не надо, веревку к нему привяжи, только попрочнее, а мы уж вытянем!

– Так можно! Узлы люблю вязать! – оживился, почуяв забаву, малютка.

Конец веревки я торжественно вручила сильфу и начала аккуратно разматывать моток. Фаль опоясался бечевой и исчез в осоках и тростниках. Кажется, тут и впрямь знатное болото. Торин с благоговением наблюдал за нашими манипуляциями, шепча в бороду:

– Эвон как! Надо ж…

– Готово! – Дух быстро вернулся и завис перед моим лицом, рапортуя так гордо, что только руку к голове оставалось приставить, отдавая честь.

– Спасибо, дружок, – поблагодарила я и велела, всучив конец бечевы в опасливо протянутые руки крестьянина: – Тяни! Вызволяй свое колесо!

Торин крякнул и дернул что было сил. Чтото звучно чавкнуло, и колесо выпрыгнуло из осоки, разбрызгивая воду (ладно хоть не грязь!). Возчик осмотрел возвращенное имущество и за несколько минут, пока мы с Фалем изучали окрестности болота, сумел присобачить его назад, закрепив какимто макаром, чтоб до деревни додюжило.

Мы снова заняли свои места и минут за пятнадцать, под речь Торина, ровно гудящего хвалу моим выдающимся способностям, добрались до села. Ничего, ладные домишки, бревенчатые. Фундаменты даже коегде каменные, кровля глиняная – черепица, встречаются бревенчатые скаты; живность сытая, довольная, куры носятся, гуси гогочут, козы блеют. Да и народец, что глазами телегу провожает, отнюдь не худой. Может, и правда сапоги здесь купить удастся.

– Как селото зовется? – поинтересовалась я лениво.

– Большие Кочки, – отозвался Торин.

– За что ж его так? – удивилась я. – Вроде местность не болотистая?

– Да камни стояли крупные, только в стороне, где теперь Малые Кочки, их груды поменьше были, вот и… – Потомок гномов пожал плечами.

– Понятно, – успела я кивнуть до того, как дикий визг прервал наши этимологические изыскания.

Визжали трое: две толстые бабы и одна свинья. Деревенский народ, заслышав вопли, начал подтягиваться на бесплатное представление. Торин притормозил.

– Что за шум, а драки нету? – довольно громко поинтересовалась я.

Визг и вопли готовых выдрать друг у друга волосы баб моментально стихли, головы повернулись ко мне.

– Магева, магева, магева… – прошелестело по толпе.

Сдобные деревенские бабенки, по сравнению с которыми я ощутила себя недокормленным дистрофиком, приблизились к плетню, отделявшему огород от улицы, и неловко поклонились. Свинья, ясное дело, кланяться не стала.

– Говори, – кивком головы я указала на ту, что справа.