– Случайно, Лёша, - Светлана суховато ему улыбнулась.
– Нелепая случайность и только.

– Почему не звал?
– вклинился в разборку Дрон. Скворцова моментально перекосило ещё больше.

– Я твоему звонил. Этому… Который муж.

– А кто у нас муж?
– многозначительно хмыкнул Скворцов, не столько пародируя Андрея Миронова в роли министра-администратора, сколько намекая на поганую натуру Овсянникова.

– Муж объелся груш, - парировала Светлана, поворачиваясь к Дрону, заинтересованно спросила, - И что тебе сказал который муж?

– Да ничего не сказал. Наорал ни за что, ни про что, - ухмыльнулся повеселевший внезапно Дрон.
– Я так толком ничего и не понял.

– Тебе надо было мне по старому номеру звонить. Мы с Алексеем развелись. Я теперь снова у родителей обитаю.

– Давно?
– оживился Дрон. Лёха скривился, точно сосал дольку лимона.

– Осенью год будет, - ответила Светлана, больше не любуясь ни столь приятной для неё физиономией Дрона, ни противной физиономией вечно всем недовольного Скворцова. Выглядывала на столе, на разорённых тарелках с закусками кусочки поаппетитней. Есть захотелось со страшной силой. Ей как раз официантка принесла тарелку, вилку с ножом, завёрнутые в сиреневую бумажную салфетку, бокал с рюмкой. Рюмку стремительно наполнили, а вот закуски никто не предложил.

– Так за это выпить надо, - обрадовался Дрон.
– Я тост скажу. Ну-ка, быстро все налили себе божественных слёз. Чокнемся, други, за Светкин развод.

– Поэт, - тихо, с изрядным скепсисом бормотнул Скворцов

– Я чокаться не буду, - упёрлась Светлана.

– Ты что?!!
– возмутился Лёха.
– Не чокаясь одних покойников провожают!

– А он для меня покойник и есть, - криво усмехнулась она, не замечая, как точно скопировала манеру Скворцова.

– Не гоношись, Светка, - отмахнулся Дрон.
– Мы не за твой развод с Овсянниковым тогда выпьем. За возвращение боевой подруги в наши ряды. У всех нолито? Ну, вздрогнем.

И он опрокинул содержимое рюмки в рот. Словно просто выплеснул туда водку. Светлана решилась и, вопреки своим старым привычкам, не лизнула спиртное, а одним глотком выпила сразу всё. Ленка Корнеева, молча ухмыляясь, сунула ей под нос свою вилку с наколотым на зубцы маринованным корнишончиком. Светлана, краем уха ловя комментарии типа “наконец-то научилась”, содрала с вилки корнишончик и отчаянно, торопливо захрустела им. Во рту, в пищеводе горело. Зато через минуту она почувствовала, как что-то расслабилось внутри неё, словно давно стягивающий душу тугой узел ослаб, отпускал потихонечку, развязывался. В надежде на полное освобождение она легко выпила вторую рюмку. Из-за чрезмерно внимательного прислушивания к внутренним своим ощущениям тост услыхала, как издалека. Пили за семейное счастье. За чьё именно, она не поняла. Не это казалось главным. Она снова была с прежними друзьями. Не надо притворяться. Не надо строить из себя то, чего на самом деле нет. Не надо застёгиваться на все пуговицы, изображая английскую королеву. В школе без имиджа стальной леди ей, конечно, не выжить. Но в частной-то жизни позволительно оставаться самой собой? Ей стало удивительно хорошо и спокойно, словно её настоящее место было здесь. Разумеется, отчаянно не хватало Мальковой. Хотя, нет. Мысли о Натке являлись всего навсего фантомной болью. Как-то сразу почти осозналось. Так бывает иногда. Повредил, допустим, человек ногу, и её ампутировали. А пострадавшему бедняге ещё долго кажется, что нога болит, чешется, мозжит к непогоде. В медицине сие явление называется фантомной болью. Выходит, у души, у сердца тоже фантомные боли случаются. Например, тоска по Наташке - давно фантом. Светлана пила, закусывала, слушала разговоры. Её о чём-то спрашивали, она спрашивала. И не думала. Ни о чём особом не думала. Просто получала удовольствие от компании. И в неудачную минуту, уже будучи изрядно подшофе, вдруг громко заявила:

– Я так поняла, что это мальчишник. Кто-то женится, и мы его пропиваем. А кто женится - не поняла.

Хохотали все столь громко, что прибежала официантка и чуть не в истерике пригрозила вызвать милицию. Её просьбе вняли по причине весьма благодушного настроя. Но ещё долго отпускали в адрес Светланы дурацкие шуточки. Раньше бы Светлана непременно обиделась. Но не теперь. Теперь она смеялась над шуточками и подколками, поддакивала и видела, как теплеют глаза у бывших сокурсников. И ей было хорошо. А через непродолжительное время Дрон заставил Скворцова поменяться местами, придвинул свой стул совсем близко и обнял Светлану за плечи.

– Я женюсь, Светка, я.

– Ты?
– растерялась Светлана.
– У-у-у…

Только она нашла давно потерянных друзей. Только стало тепло и комфортно её душе, как выяснилась такая досадная новость.

– Ну, что “у-у-у”, что “у-у-у”?
– ласково переспросил Дрон, продолжая её обнимать. Сам внимательно смотрел ей в глаза.

– Только я вас всех нашла и опять расставаться?
– Светлане уже не было хорошо и уютно. Шум за столом начал раздражать. Появилась потребность срочно, прямо сейчас сбежать домой. Уехать домой немедленно, спрятаться там в самый тёмный угол и заплакать. Но под тяжёлой рукой Юрки было так приятно, так надёжно. Ещё минуточку посидеть, а лучше пять минуточек.

– Дурёха, - хмыкнул Дрон.
– Это ты вышла замуж, и с концами…

– Обижаешься, да?
– вспыхнула Светлана, чувствуя, что совсем немного и глаза начнут медленно заполняться слезами.
– Не обижайся, а то заплачу.

– Ну, ей-богу, дурёха, - Юрка легонько щёлкнул её по носу.
– Мадам, утрите свои пьяные слёзы. Они не к месту, не ко времени и не по делу. Это только вы все выходите замуж, и с концами.

– Кто вы все?
– удивилась Светлана.

– Да бабы, - снисходительно просветил Дрон.
– Мужики друзей не бросают.

– Не бабы, а женщины, - неожиданно для себя с капризной кокетливостью поправила Светлана.

– А это не одно и то же?
– фыркнул Дрон и тряхнул кудрями.

– Ну тебя, Юр. Вечно ты… Ты говоришь, мужики друзей не бросают? Что же ты сам с концами пропал, когда я за Алексея замуж вышла?

Дрон нахмурился. Помолчал немного, помедлил. Видимо, вспоминал. Ответил неохотно:

– А ты не знаешь? Не понимаешь, да? Если бы это не Овсянников был, если бы кто-то другой. Кстати, на себя посмотри. Ты когда развелась? И когда объявилась?