– Ладно, хватит тайн, раз тебе это так не нравится.

– Костя! Не надо!
– вскрикнула Оля. Она начала очень быстро краснеть. Причём, знаете, ненатурально, какими-то неровными пятнами.

– Надо! Надо! Сколько лет это будет продолжаться? Ты считаешь, я каменный, да?!
– рассердился Костька.
– В конце концов, давно пора высказаться. От разговора никуда не уйдёшь. Постой, не спасайся бегством, Оля, не поможет. Посуда подождёт, никуда не денется. Так вот, Паша, - это твоя жена.

– Я знаю, что это моя жена. Подожди… Ты хочешь сказать, что Оля и есть Лёка?
– кинул взгляд на жену. Красные пятна на её лице стали сменяться бледностью.
– Ты? Ты - Лёка? Вы оба с ума сошли?

– Нет, - Костя с интересом меня рассматривал. Словно необычное насекомое на предметном стекле под окуляром микроскопа. Я в раздражении отвернулся.

– Почему ты Лёка? Я понимаю, это производное от твоего имени. Только тебя так никто никогда не называл.

– Опомнись, Павлик, - Оля в недоумении вскинула брови.
– Меня весь наш класс так называл. С лёгкой руки Кости.

Костя шагнул вперёд.

– Я её до сих пор так зову.

– Ни разу не слышал.

– А как ты мог слышать?
– он весьма саркастически усмехнулся.
– Ты ведь не обращал никакого внимания ни на Лёку, ни на меня. Весь в себе.

– Чего ради мне нужно было обращать на вас внимание? Я всегда был абсолютно уверен в ней. В тебе, кстати, тоже. А вы… вы оказались…

– Мы ничем не оказались, - оскорблено перебила Оля. И я воспринял её поступок, как очередной бунт на корабле. Вы уже по опыту знаете, Светлана Аркадьевна, мне трудно переносить женскую независимость. Оля никогда раньше не позволяла себе перебивать меня, всегда выслушивала до конца. Даже если я делал мхатовскую паузу, Оля дожидалась её окончания, не проронив ни слова. Вот так перебила она меня впервые за десять лет совместной жизни. Или за одиннадцать? Точно, одиннадцать. Это всё Вишня, его дурное влияние. Ну, погоди, друг любезный! Ты у меня поплатишься!

Оля всегда читала меня, как открытую книгу. Сразу поняла мои чувства. Заметила миролюбиво:

– Поверь, Павлик, Костя начал говорить о… в первый раз.

Я ничего не понимал. Сам себе представлялся идиотом. Все всё давно знают и понимают. А я вот - нет. Обманутый муж, прямо по пословице. Это злило необыкновенно, выводило из равновесия.

– Чего-то я не пойму. Ситуация - дурнее не придумаешь. Приезжает мой лучший друг и просит у меня руки моей жены. Нет, господа хорошие, я просто схожу с ума.

– Не паясничай, Павлик, - нахмурилась Оля. Она бледнела всё больше.

– А! У меня, значит, с головой в порядке? Ну, слава богу, успокоила. Костя, а ты часом не болен?

– Вполне здоров, - хмыкнул Костька.
– Между прочим, руку твоей жены прошу у неё, не у тебя.

– Но она моя жена!

– А я хочу, чтобы она стала моей женой!

– Не можем же мы поделить её между собой?!

– Она не предмет. На две части не поделишь. Лёка сама должна решить: или остаётся с тобою, или уезжает ко мне.

– Куда к тебе?! Ты сам живёшь между небом и землёй. Кстати, в каком городе у тебя есть квартира? Или вы будете ночевать на вокзалах? В лучшем случае, у друзей. Или снимать квартиру. Нет, комнату в коммуналке. С любимой женщиной так не поступают!

Оля смотрела на меня с немым укором. Несомненно, вспомнила два года в съёмной комнате коммунальной квартиры, за которую, между прочим, платили её предки. Но мы были тогда молоды, верили, что с милым и в шалаше рай. То время безвозвратно ушло. И как по-другому я мог унизить соперника?

– С любимой женщиной так не поступают. Ведь ты её любишь?

– Очень.

– А она тебя?
– я снова оглянулся на жену. Бледная, как белёное полотно. Никогда не подозревал, что можно бледнеть до такой степени. В гроб румяней кладут.

– Вот именно это я и хочу узнать.

– Не пойму я тебя, Костя. Значит, ты её любишь. И давно, осмелюсь спросить? В самом деле, не вчера же ты влюбился.

– Давно.

– Почему же я ничего не знал, не догадывался? Оля тоже? Ты ас маскировки?

– Тебе по статусу знать не положено. А Лёка знала.

– Нет, Костя, нет, - затрясла головой Оля.
– Я не знала, честное слово.

– Догадывалась, - поправился он.

– Догадывалась?
– ехидно потребовал я у жены подтверждения его словам. Она закусила губу и молча кивнула. Её честность иногда по-настоящему пугала меня. В нашей жизни надо хоть капельку гибкости иметь. Где-то соврать, притвориться, уйти от прямого ответа, перевести стрелки. Я не мог видеть её честные глаза. Снова обратился к Косте. Злость буквально душила меня.