Возражений не было. Комиссия выяснила, что у Сэма Маккриди нет оснований для жалоб, пока игра будет идти по правилам.

– Денис, насколько я понимаю, вы будете говорить от имени Сэма?

– Да, Тимоти.

В своем сегодняшнем виде британская Интеллидженс Сервис была создана адмиралом сэром Мансфилдом Каммингом, и многие из ее традиций (за исключением, пожалуй, лишь фамильярности в обращении) были заимствованы из британских ВМС. Одной из таких традиций было право прийти на слушание с сослуживцем, выступающим от имени того человека, по инициативе которого начато слушание.

Начальник отдела кадров был краток и конкретен. Руководство решило перевести Сэма Маккриди из отдела дезинформации на другую должность. Он отверг все предложенные места, что позволяет вынести решение о его увольнении. Маккриди просил, если ему нельзя остаться руководителем отдела дезинформации, вернуть его на оперативную работу или в любой отдел, занимающийся подобной работой. Таких должностей нет. Что и требовалось доказать.

Встал Денис Гонт.

– Послушайте, все мы знаем правила. И знаем действительное положение вещей. Это правда, Сэм просил не направлять его в тренировочный центр или на какую-либо бумажную работу. Потому что он и по опыту работы, и по самой своей сути – настоящий оперативник. И один из лучших, если не лучший.

– Никто и не спорит, – пробормотал инспектор западного полушария.

Эдуардз бросил на него предупреждающий взгляд.

– Суть дела в том, – продолжал Гонт, – что, если бы руководство в самом деле хотело найти для Сэма работу, место нашлось бы. Россия, Восточная Европа, Северная Америка, Франция, Германия, Италия. Я думаю, наша служба должна хотя бы попытаться, потому что… – Он подошел к клерку из канцелярии и взял одну из папок. – Потому что через четыре года, в пятьдесят пять лет, он сможет получать полную пенсию…

– Ему предлагалась достаточная компенсация, – вмешался Эдуардз. – Можно даже сказать, чрезвычайно щедрая.

– …потому что, – продолжал Гонт, – за плечами Сэма годы работы, верной службы, часто очень неприятной, а временами крайне опасной. Речь идет не о деньгах, а о том, готова ли наша служба защитить интересы своего сотрудника.

Разумеется, Гонт понятия не имел о разговоре сэра Марка и сэра Роберта Инглиса месяц назад в Министерстве иностранных дел.

– Я хотел бы, чтобы мы вспомнили несколько операций, проведенных Сэмом за последние шесть лет. Начнем с одной из них…

Тот, судьбу которого решала комиссия, бесстрастно смотрел в угол зала. Никто из присутствующих не мог понять, что скрывается за этой бесстрастностью – гнев или отчаяние.

Тимоти Эдуардз бросил взгляд на часы. Он надеялся, что слушание удастся закончить за день. Теперь он в этом уже сомневался.

– Думаю, – говорил Гонт, – все помнят историю с покойным советским генералом Евгением Панкратиным…

Русский полковник увидел условленный сигнал, но выходил из темного убежища медленно и осторожно. Любая встреча с британским агентом опасна и следовало бы по возможности избегать этих встреч. Но об этой он просил сам. Ему было что сообщить и что потребовать; в письме, которое можно было бы передать через тайник, всего не напишешь. В порыве предрассветного ветра хлопнул и заскрежетал плохо закрепленный лист жести на крыше депо, стоявшего чуть дальше, рядом с железнодорожным полотном. Полковник оглянулся, убедился, что шум не предвещает опасности, и снова всмотрелся в темное пятно возле поворотного круга.

– Сэм! – тихо позвал он.

Сэм Маккриди тоже пока наблюдал. Он уже час прятался в темных углах заброшенной сортировочной станции далекого предместья Восточного Берлина. Он увидел или, скорее, услышал, как пришел русский, и все же выжидал, чтобы убедиться, что по пыли и гравию не шуршат чужие шаги. Казалось, он должен был уже привыкнуть к встречам со своими агентами, и все же каждый раз у него не проходил нервный спазм в желудке.

Убедившись, что они одни и никто за ними не следит, Маккриди в назначенную минуту чиркнул спичкой. Русский заметил сигнал и вышел из-за старого ремонтного барака. Оба предпочли встречаться в темноте, так как один из них был предателем, а другой – шпионом.

Маккриди вышел на освещенное место, помедлил, чтобы русский узнал его, увидел, что он тоже один, и пошел навстречу.

– Евгений, дружище! Сколько лет, сколько зим!

В пяти шагах друг от друга они остановились и окончательно удостоверились, что нет ни подмены, ни ловушки. Встречаться лицом к лицу всегда опасно. Русского могли схватить, сломать на допросах в КГБ и Штази, а потом с его помощью устроить ловушку высокопоставленному британскому разведчику. Могло быть и так, что перехвачено сообщение русского, и теперь он сам шел прямо в капкан, а оттуда – на долгие ночные допросы, после которых его ждала пуля в затылок. Мать-Россия была безжалостна к предателям, особенно если они занимали высокий пост.