В качестве награды Тимоти Эдуардз разрешил Маккриди забрать на этот вечер Николая Городова к себе домой, на Эбингдон-виллас.

– Боюсь, полковник, серьезный опрос начнется уже завтра утром. Для этого подготовлена очень удобная загородная вилла. Там вы ни в чем не будете испытывать недостатка, уверяю вас.

– Благодарю. Я понял, – ответил Городов.

В начале одиннадцатого приехал Джо Роут, которого вызвал по телефону Маккриди. Роут с удивлением обнаружил «драгунов» из Интеллидженс Сервис в вестибюле дома и еще двоих – в коридоре рядом с дверью скромной квартиры Маккриди.

Дверь Роуту открыл сам Маккриди. Он был в слаксах и свитере со стаканом виски в руке.

– Я рад, что ты пришел, Джо. Заходи. У меня еще один гость, с которым я давно хотел тебя познакомить. Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось.

Он провел Роута в гостиную. Стоявший у окна человек с улыбкой повернулся к ним.

– Добрый вечер, мистер Роут, – сказал Городов. – Наконец-то мы с вами встретились. Очень рад.

Роут, как парализованный, застыл на месте. Потом он, не вымолвив ни слова в ответ, упал в кресло и взял предложенный Сэмом стакан с виски. Городов сел напротив.

– Лучше расскажите сами, – обратился Маккриди к Городову. – Вы все знаете лучше меня.

Городов, размышляя, с чего начать, отпил глоток виски.

– Операция «Потемкин» была задумана восемь лет назад, – начал он. – Идею подсказал один из младших офицеров, и генерал Дроздов загорелся ею. Операция стала его любимым детищем. Смысл операции заключался в том, чтобы оклеветать кого-то из руководящего состава ЦРУ, назвать его советским агентом. Это должно было быть сделано настолько убедительно, подкреплено настолько неопровержимыми уликами, чтобы никто не усомнился в истинности обвинений.

Конечная же цель операции «Потемкин» заключалась в том, чтобы посеять семена раздора и взаимного недоверия внутри ЦРУ, на десятилетие вперед деморализовать все управление, а заодно испортить отношения между ЦРУ и британской Интеллидженс Сервис.

Сначала план операции разрабатывался в общих чертах, потом, после тщательного обсуждения пяти-шести кандидатур, выбор пал на Кэлвина Бейли. Для такого выбора было две причины. Во-первых, в КГБ знали, что из-за личных качеств Бейли в ЦРУ его недолюбливают. Во-вторых, он служил во Вьетнаме – удобном месте для вербовки.

О Кэлвине Бейли как кадровом сотруднике ЦРУ во Вьетнаме мы узнали обычным путем. Вам хорошо известно, что все мы стараемся узнать как можно больше о кадровых разведчиках в стане противника и внимательно следим за всеми изменениями и перестановками. Иногда затормозившаяся карьера порождает недовольство, а опытный вербовщик может этим воспользоваться. Впрочем, все это вам хорошо известно, все мы этим занимаемся.

Как и в ЦРУ, в КГБ никогда не выбрасывают ни одного документа. Там тщательно сохраняют каждый ничтожнейший клочок информации. Дроздов принял решение, просматривая материалы, переданные в Москву вьетнамцами в 1975 году после падения Сайгона. Вы сожгли большую часть материалов, но в спешке о некоторых документах, очевидно, забыли. В одном из них упоминался некто Нгуен Ван Трок, который работал на американцев.

Этот документ решил судьбу Ван Трока. Его и его двоюродного брата арестовали – им не удалось бежать. Брата казнили, а Ван Трока после жестоких допросов, продолжавшихся несколько месяцев, отправили в северовьетнамский концентрационный лагерь. В 1980 году там его, еще живого, и нашел Дроздов. Под пытками Ван Трок признался, что во Вьетнаме работал на Кэлвина Бейли.

Ханойское правительство согласилось на сотрудничество. Тогда началась операция по изготовлению фальшивых фотографий. Ван Трока забрали из лагеря, подкормили, чтобы он не казался дистрофиком, и одели в форму северовьетнамской разведывательной службы. Потом, сразу после вторжения вьетнамцев в Камбоджу, Ван Трока сфотографировали вместе с другими офицерами на церемонии чаепития. Чай подавали трое слуг, все – агенты Ханоя. Потом их отправили на Запад с фотографиями, а Ван Трока ликвидировали.

Один из слуг отлично сыграл роль беженца. В Гонконге он с гордостью показал свою фотографию британскому офицеру. Тот заинтересовался фотографией, конфисковал ее и отправил в Лондон, то есть сделал то, что и планировало КГБ.

– Мы послали копию в Лэнгли, – заметил Маккриди, – просто в качестве любезности. Тогда мы решили, что фотография не представляет интереса.

– Дроздов уже знал, что Бейли участвовал в операции «Феникс», – продолжал Городов. – Бейли выследил наш резидент в Сайгоне, работавший под легендой шведского бизнесмена, который поставлял спиртные напитки иностранным общинам. Дроздов узнал и о том, что Бейли был в Май Лай – Кэлвин давал показания на суде, когда военный трибунал рассматривал дело того молодого офицера. В Америке средства массовой информации сообщают много интересного. КГБ тщательно просеивает все, о чем говорят американские газеты, радио и телевидение.

Как бы там ни было, на основе этих данных был разработан вполне правдоподобный сценарий вербовки Кэлвина Бейли. В КГБ обычным образом узнали и о поездке Бейли в Токио в 1970 году. Теперь Дроздову оставалось только проинструктировать Орлова, чтобы он сказал, будто бы Дроздов в определенные дни был в Токио с единственной целью – окончательно завербовать американского ренегата. Когда вы проверили даты, они совпали. Разумеется, в 1970 году Дроздов не был в Токио. Вся эта история была сочинена позже.