Шрифт:
— Да не, не может быть… — покачал головой Блазкович. — Откуда тут столько европейцев? Наверняка, местные.
— А по-твоему это так уж меняет дело? — резко произнёс снайпер. — Тут же десятки гражданских. Мёртвых гражданских!
— Это война.
— Ты себя слышишь? Это не война, Юрай, это безумие! Я — солдат, наёмник, я воюю за деньги. Но я не убиваю за деньги женщин и детей! Это… Это всё он виноват! Это он превратил нас в палачей!..
Голос Си Джей стал глухим и гулким, как будто бы доносящимся из какого-то колодца, а затем и вовсе начал затухать. Я больше не слышал слов своих ребят, а вместо это слышал чьё-то хриплое прерывистое дыхание. Не моё дыхание, точно не моё…
Она сидела у дальней стены, в тени. Девочка. Лет шести-семи. Половина лица сожжена — ни кожи, ни волос. Сплошное чёрно-кровавое месиво с тёмным провалом пустой глазницы. Вторая половина — нечеловечески совершенное, как у ангела или какого-то другого волшебного создания.
Она была ещё жива. Не знаю как это возможно, но она была всё ещё жива. И она смотрела на меня. Как будто просила о чём-то… О чём? А о чём можно просить в такую минуту? Я поднял ствол автомата, но почти сразу же опустил его. Нет. Не могу. Не заставляй меня. Не заставляй меня убивать тебя… Ещё раз убивать тебя. Пожалуйста. Не заставляй убивать тебя снова. Я не виноват. Это не моя вина. Не заставляй меня… В полумраке царящем внутри здания раздался тихий вздох… А затем я остался наедине со своим дыханием и тишиной. Мгновение спустя мир снова обрушился на меня своими звуками.— Остынь, Си Джей! — повысил голос Юрай.
— А чего «остынь, Си Джей»? Что за херня! Мы уже не понимаем, что делаем! Сначала мы убивали «танго», потом убивали американских солдат, а теперь и гражданских начали убивать, да? Что дальше — начнём убивать друг друга?!
— У нас не было выбора!
— Ни хрена! — сплюнул снайпер. — Может, тебе и нравится быть убийцей, а мне нет! Я своё дело знаю, я на такое не подписывался!
Юрай неожиданно сделал два быстрых шага к Си Джей и врезал ему в челюсть, одним ударом уложив снайпера на землю.
— Думаешь, мне это нравится? — вспылил Блазкович. — Думаешь, мне нравится чувствовать себя палачом?! Пошёл ты! Пошёл ты, понял?!
— Отставить! — рявкнул Дойл, вставая между парнями и отталкивая Юрая назад. — Вы двое, смирно, мать вашу! Смирно, я сказал! Вы оба что — охренели? Здесь идёт война, а вы ссоритесь, как два тупых школьника из-за смазливой чир-лидерши. Вы же профессиональные наёмники, мать вашу. Всё, хватит! Поняли, нет?
— Так точно… — пробормотал Юрай, успокаиваясь и подавая руку всё ещё валяющемуся на земле Си Джею. — Проехали?
— Проехали… — буркнул снайпер, поднимаясь с помощью Блазковича на ноги.
— Никому не нравится, что тут происходит, — негромко произнёс Дойл, бросая взгляд на меня. — Мне — тем более, но…
Я на мгновение прикрыл глаза и глубоко вдохнул… В воздухе пахло чесноком и палёным мясом.— Продолжаем движение, — ровным тоном произнёс я. — Нужно уходить отсюда.
— Эээ… Садж… — даже Дойл оказался выбит из колеи моим хладнокровием.
Ничего… Я и сам от себя почти в шоке. Хорошая штука — шок. Главное — нет боли.
— Мы не виноваты, — продолжил я. — Это вина «штормовых стражей», вина полковника Коннорса. Всё произошедшее… всё происходящее — их вина. Только их. И они заплатят. За всё.
Парни встретили мои слова гробовым молчанием и тяжёлыми взглядами… Взглядами в сторону. Они явно старались не смотреть мне в глаза.
Ну и ладно. Переживу. Я многое пережил. Многих пережил. И это переживу, чего уж там…
— Если мы разгромим «стражей», то всё закончится, — мой голос казался лишним в здании, полном мертвецов. Его не должно было здесь быть. — Вы со мной? Или нет?
Я обвёл свою команду взглядом. Наёмники молча зашагали вперёд, обходя меня… Спустя несколько секунд, следом за ними двинулся и я. Тоже молча. Мой голос был здесь лишним. Его не должно было здесь быть.43
— Алекс, есть разговор, — негромко произнёс Дойл, когда мы отошли от… того места.
— Не о чем говорить, — ровным тоном ответил я. — По крайней мере, не сейчас.
— Ясно… Слушай, я никогда тебя таким не видел… Ты вообще в порядке?
— А как ты думаешь — должен быть?
— Извини, протупил. Но что нам теперь делать? Как быть… со всем этим…
— Это вина Коннорса, — произнёс я. — Только он виноват в том, что здесь произошло и происходит. И теперь мы не уйдём отсюда, пока не положим этому конец. И ты знаешь, почему мы должны это сделать.
— Да, знаю. Но это не значит, что мне это по душе.
— Мне тоже. Но у нас просто нет другого выхода.