Я поймал себя на том, что я забыл про этот чертов диабет насовсем. Ну, не то что насовсем. Но это перешло куда-то в другой уровень. То есть, если пучит живот, бежишь на толчок. Если есть хочется - шаришь по кастрюлькам на плите или в холодильник лезешь. Если померил сахар, обнаружил восемь - вкалываешь полторы единицы. На таком же автомате. За этой суетой, бразильским папашей, Танькой, а в особенности алмазами - некогда стало про него думать.

И никакой, нафиг, депрессии и рефлексии.

А что это означает? А это означает, что если живешь, не киснешь, не циклишься на своих болячках - они переносятся раза в четыре легче. Или в пять. Или вообще их замечаешь на десять минут в день, когда проводишь лечебно-профилактические мероприятия. Как со мной и произошло.

Мне это понравилось. И попробуйте кто меня пожалеть, мамуля там, бабуля или кто еще возьмется. Погладиться не дамся!

Вид, наверно, у меня был впрямь прибалдевший. Отец рассмеялся:

– Уже размечтался? Что хотел-то? Вон, день рождения у тебя скоро - полтора десятка. Не то чтобы круглая, но дата. Может, отметить как-нибудь попышнее? Или скутер купить? Или еще что?

Не видел я смысла покупать скутер в конце сентября. Да и вообще не горело мне что-нибудь бежать покупать сломя голову. А насчет днюхи, если есть деньги, есть и идея.

– Будет хорошая погода - вылазку с шашлыком. На всю ивановскую.

На том и договорились, пошел я уроки доделывать.

Вечером мы пошли с Надюшкой в спортзал. Я, по ее приказу, сунул в пакет лишь треники и майку, а она сама тащила с собой объемистую сумку. Там лежала куча разных причиндалов, соответственно виду спорта. Спрашивается, куда могли принять заниматься оболтуса в пятнадцать лет, да еще со справкой о диабете? Отвечаю - в секцию восточных единоборств. Туда берут независимо от возраста, состояния здоровья, наличия рук и ног. Нет, насчет рук и ног я слегка преувеличил. И по возрасту народ разводили. По крайней мере по размеру. Когда мы пришли, из зала валом валила толпа малышни. Пришлось подождать с ребятами постарше, когда схлынет эта волна.

Старшие пацаны все явились с такими же сумками, как и Надюшка. Облачались в кимоно с цветными поясами - не хухры-мухры! И кланялись церемонно на входе в зал.

Зал был обыкновенный школьный. Не в нашей школе, другой, ближе к центру города. Там уже толклось довольно много народа. Несколько девчонок, а в основном парни. В кимоно и обычных, как у меня, трениках. Наверно, тоже новички. Ну да, сентябрь, начало учебного года, новый набор.

Вообще-то, были личности и постарше школьного возраста, и сильно постарше. Я не сразу опознал тренера, сенсея, как его назвала Надюшка. Только когда скомандовали построение, он велел всем садиться и сам на пятки уселся перед строем. Я про себя похихикал: мог бы сам определить главного, по самым широким штанам.

А Надюха вместе с еще одним парнем пристроилась не в общей шеренге, а сбоку, вполоборота и к нашей линии и к сенсею. Кимоно на ней было черное, вылинявшее до серого, коричневый пояс, и коричневая ленточка стягивала волосы поперек лба, чтоб в глаза не лезли.

Ну да, Надя у нас такая боевая. Заниматься начала в городе, в университете. С первого курса, четыре года подряд. Она не особо хвалилась дома. Почему-то тетя Нина к этому относилась без одобрения. Я знал, что у нее темно-коричневый пояс, после которого уже идет черный, что она участвовала в каких-то соревнованиях в области, какие-то там медали имела медные и серебряные.

Но видеть - никогда не видел. Надюшка ходила в местный зал на каникулах, когда приезжала надолго - "чтоб не зажиреть". А в этот год еще и практика. Так что она с тренером была знакома давно. Меня бы давно с собой затащила, но, поскольку мать не одобряла, не решалась. А теперь несчастье помогло.

Я смотрел и не узнавал. Вроде бы и не она была в нелепых штанах с мотней до колен и облезлой куртке. Властная осанка, командный голос, уверенный разворот плеч. Она высокая, худощавая, плечи накачанные, шире бедер. А главное - как она двигалась.

В здоровенном зале нас расставили в три шеренги, тренер рассказывал и показывал азы. А на другом конце несколько человек рангом постарше занимались своим. Становились по очереди на белый крестик на полу и начинали под счет по-японски что-то напоминающее танец.

Я, разумеется, потом узнал, что такое ката - бой с невидимым противником. И что к танцам это отношения не имело. А посмотрел в ту сторону лишь тогда, когда на крестик встала Надюшка. Кто-то скомандовал резко и непонятно: "Басай дай!" - и она неуловимым жестом положила руку на руку, войдя в движение.

Я забыл дышать. Злая, гордая, грозная, ни на что не похожая красота. Ощущение взлета. Горький привкус на языке. Насмешка кривоносого Вани Чуркина, тренерского помощника: "Закрой рот, ворона залетит!" И твердое знание: я так тоже смогу. В узел завяжусь, а смогу.

– Что, проняло?
– спросил меня позже тренер, которого звали Вячеслав Петрович Гордеев. За глаза у всех, от мелкоты до великовозрастных - просто Петрович. А еще иногда Шрек, на которого Петрович слегка смахивал лицом.

– Проняло, - я ответил честно. А чего стесняться, если так оно и есть! После тренировки задержалось человек десять "особо оголтелых", устроили спарринг. Петрович наблюдал, каким-то образом умудрялся видеть всех по разным углам зала, всех ругать и хвалить и одновременно разговаривать со мной.