Может, для кого-то это легко и естественно, вдыхать свежий воздух полной грудью, но только не для беглого сына графа «Д». Угроза, о которой граф-старший намекнул Ольге, начала сбываться. В тот вечер Влад-младший находился очень далеко от Карпатских гор и чувствовал себя в полной безопасности, ничего не предвещало беды, как вдруг молодой человек почувствовал, что ему не хватает воздуха. Очень не хватает.

Настолько не хватает, что у юноши начало темнеть в глазах. Уши заложило, а потом в них со страшной силой за пульсировала кровь. Уже падая, он услышал забытый голос мамы и язвительный смех отца. Мама просила: «Сынок, прости его и спаси! Ведь они приближаются», а отец смеялся и никак не мог остановиться. Впрочем, обморок длился лишь несколько мгновений и Владек тут же пришел в себя. Но лишь только он попытался подняться, как опять почувствовал острую нехватку воздуха. На этот раз он услышал голос не мамы, а отца. Заботливый и мягкий. «Не сопротивляйся! Тебе нужна свежая кровь! Если ты сейчас же не выйдешь на улицу и из этого дома, то приступы будут повторяться беспрерывно, пока ты не погибнешь!». Зловещее предсказание непременно сбылось бы и довольно скоро, если бы в дверь не вошел тот, кого так сильно ждал граф младший.

Из последних сил Влад рванулся и почти упал на руки старого дядьки Ольги.

Когда он очнулся, то увидел, что старый дядька стоит на коленях возле кровати и держит стакан с тем самым, чем поил крошку Ольгу, когда она осталась сиротой. На лице дядьки было благоговение и восторг. Казалось, что дядька способен простоять со стаканом около кровати всю ночь, пока Владек не проснется. Когда граф младший открыл глаза, ему захотелось вскочить и убежать. Он решил, что понял, почему у дядьки на лице написано такое благоговение. Он подумал, что для дядьки важен не он, Владек, а то, что он сын, того Влада. Юноша рванулся с кровати и хотел выбежать на улицу, в том, чем был, но к счастью дядька, бормоча, что и не таких шустрых ловили, поймал Влада за шиворот и уложил его снова в постель.

– Что же вы барчук, так со старым дядькой то? Думаете, если старый, так и сил во мне нет?

Куда вам до барыни Ольги! Вот кто егоза была! Однажды вообразила, что раз у нее славянские корни, то ей надо ехать в Россию, помогать делать перестройку. Еле я успел ее в последний момент в аэропорту поймать! Куда вам!

– Вот, и отпустите меня! Если я не такой хороший, как графиня, и не такой великий, как мой отец, то и не надо привечать меня в вашем доме!

– Так вы из-за отца дуркуете? Эх, барчук, барчук! Ничего ты не понял. Я смотрел на тебя и видел в тебе мою несчастную сестру, которая оказалась, по словам твоего отца, недостойной даже места на картине. Не благородных кровей мы оказались, а кто же его просил…Ну ладно, рано тебе еще об этом задумываться!

– Так вы настоящий мой дядька, то есть дядя?

– А ты думал! Стал бы я из-за сына твоего отца…Если бы ты был мне не родной…-

Последние слова дядька проговорил сквозь слезы. Дядька плакал, но все же очень решительно заставлял Владека открыть рот и выпить содержимое стакана до конца!

– Когда он выманил отсюда голубку графиню, то пришлось и моей Марии с ней ехать. Не пожалел, старый аспид, и Ольги новорожденной. Зол был как зверь, что родила графинюшка Олюшку, а ему не сообщили! Вот уж пуп земли! И чего ему было сообщать! Будь он отцом родным графинюшке или дедом, а так.…Подумаешь, дальний, очень дальний родственник! Ох уж, и бушевал он! А потом велел, что бы они приехали!

– И что? Поехали?

– Куда уж деваться, поехали. Плакали, убивались. Особенно графинюшка, как чувствовала, видно, что не увидит больше свою дочь, а приказал, и поехали!

– Как приказал?

– А как тебе всегда приказывает!

– Но я же сын, а она дальняя родня!

– Дальняя, ближняя-какая разница!? Кровь, есть кровь!

– Бедная Ольга, а я так с ней разговаривал!

– Как?

– Свысока!

– Но почему?

– Я подумал о том, что ее мать виновата, в той беде, что произошло с моей мамой. Ну, сам знаешь…И еще, я ей завидовал!

– Ну, а тут то, почему?

– У нее был ты! Ты ее любил! А я, с самого детства, я чувствовал себя ненужным. Он все подчеркивал, что я незаконнорожденный, как будто я в этом виноват! И вообще, он презирал меня!

– Ну это ты, наверное, слишком! Ты же все-таки сын ему!

– Ничего не слишком! Я не хотел пить настоящую кровь! Как он, как его Ганс и Ханс! Вот кого он все время ставил мне в пример! И говорил, вот, если бы, хоть один из них был его сыном! А еще там есть хозяйка гостиницы, госпожа…

– Сынок, не надо о ней! Вот о ком я не хочу слышать, так это о ней! Успокойся, и выпей еще стаканчик! Это не та гадость, что заставлял тебя пить он. Это виноградное, настоящее виноградное, лишь с капелькой того, что ты так ненавидишь! Там моя кровь! Она безвредна! Кровь любого другого человека превратила бы тебя в зверя, а эта капля наоборот защищает! Ну вот, зря я это сказал! Ты, мальчик мой, сдержись, иначе мне придется готовить для тебя новый напиток, а что бы его приготовить, нужно будет уколоть палец. Это процедура и так не из приятных, а еще и в моем возрасте…Ну ладно, не буду, не буду!

– Меня тошнит!

– А ты постарайся думать, о чем ни будь другом. Например, о том, что ты можешь теперь свободно дышать и для этого тебе абсолютно не нужно нападать на людей! Ты же мужчина! Ольга с малолетства принимала этот напиток как лекарство и…

– Пожалуйста, не надо про Ольгу, как подумаю, что с ней там сейчас происходит, то делается еще более тошно. А ведь я мог ее предупредить, мог рассказать, каким опасностям она подвергается, оставаясь в замке, но не стал!

– Но почему?