Оставив девушку удивленно таращиться ему вослед, он подошел к не участвующим в коллективном ужине Велии и Джифу. Отставив табуретки, они сидели чуть поодаль от стола, о чем-то тихо переговариваясь.

– Когда нам завтра выходить?

– Караван приходит на рассвете, когда открываются городские ворота. К тому же о них нас предупредят звуки чарамчи. Этот рожок объявляет обо всех прибывающих караванах. Вот когда мы услышим…

Тихий стук в окно заставил Джифа вскочить, отдернуть штору и распахнуть ставни.

За окном стояли несколько стражников.

Мужчины сориентировались в долю секунды, застыв вдоль стен. Гномы сели на пол и теперь с сожалением поглядывали на топоры, приобретенные их спутниками сегодня на базаре. Колдун и дракон подошли к Джифу и встали рядом, угрожающе скрестив руки на груди.

– Спокойно, ребята! – Джиф успокаивающе махнул рукой. – Это мой начальник и по совместительству друг Ферж. Он сегодня дежурит по городу, а утром я как раз просил его зайти.

– Джиф, давай говори, что нужно, а то скоро полночь. Нам отмечаться во дворце, а мы еще не всё обошли. – В окне, согнувшись в три погибели, замаячил великан, горбатый нос которого оттенялся козырьком натянутой на глаза кепки. Чуть приподняв головной убор, он приветливо улыбнулся. – А это кто? Опять твои новые родственники?

Джиф, криво ухмыльнувшись, кивнул:

– О них я и хотел поговорить. Помнишь принца Корраша и чужеземцев прибывших с караваном?

У Фержа брякнулась челюсть.

– Ты сошел с ума?

– Мне нужно!

– Что тебе нужно? Остаток дней провести на угодьях лэра? Или веселить тиррад в доме Забвения? А о Сальвине ты подумал? – Стражник кивнул на девушку, не сводящую с них испуганных глаз. – Кому она будет нужна? Давай я лучше снова отведу их в дворцовые подвалы.

– Поверь! Я ничем не рискую. Они доверились мне. Я обещал помочь, но без твоей поддержки я ничего не смогу.

– И что на этот раз тебе нужно? – Стражник выжидательно сбавил тон.

– Завтра с утренним караваном прибывают смотрящие. Задержи их.

Горбоносый нахмурился:

– Зачем?

– Я все объясню, но потом!

Две пары черных глаз встретились, словно в немом противостоянии. Наконец Ферж моргнул и опустил взгляд.

– Надеюсь, ты знаешь что делаешь. Но запомни, даже ради самой важной цели на свете не нужно рисковать своей жизнью. – Он снова взглянул в потеплевшие глаза друга. – На сколько дней их нужно задержать?

Джиф задумался.

– Дня на три. Как обычно, до ожидания запроса.

– Уж разберусь, что придумать! А ты… – Не договорив, Ферж протянув руку, крепко сжал запястье Джифа, развернулся и пошел к ожидающим его в отдалении стражникам.

Победная улыбка скользнула по губам Джифа. Проводив глазами растворившийся в ночи отряд, он закрыл окно, задернул штору и оглядел настороженно молчавших гостей.

– Дорога в тиррариум открыта! А теперь всем спать.

Я не заметила, как пролетел день. Закат, расцветивший мир бурыми пятнами запекшейся крови, не добавил мне иллюзий.

Как бы передать весточку своим мужчинам, чтобы они встретили меня в нужное время, в нужном месте? Иначе в худшем случае послезавтра я проснусь в печи, в лучшем – меня вернут обратно.

Интересно, где сейчас они? Он?

Я лежала в своей «палатке», сославшись на недомогание, и это не было неправдой. От круговерти мыслей разболелась голова, ноги ныли, словно я целый день шагала по пустынным пескам, а при виде еды меня мутило.

Ох, как не хотелось доверять этой тирраде! Какая ей разница, усыплять меня на время или навсегда? Ведь если я не очнусь, спрашивать будет не с кого!

Господи! Всевидящий! Как я хочу домой, и чтобы все были вместе: Велия, Санька, Дар и еще детей штук пять. А лучше шесть для ровного счета!

Чувствуя, как от навернувшихся слез начинает щипать в носу, я перевернулась на живот и уткнулась в подушку.

Завтра встану с такой помятой рожей, что у новых смотрящих случится инфаркт, а если еще припрется охочий до ласк женишок… У-у-у-у. Как бы ему на всю жизнь в лазарет не переехать! Ну, если, конечно, таковой имеется!

Воображение тут же нарисовало незабываемую картинку: трясущийся Джерраф в инвалидной коляске, и я, своей рожей представляя рекламный щит: «Пейте водку, а не воду – берегите мать-природу!».

Не выдержав, я, крепко прижав к себе подушку, зарыдала, только теперь уже от хохота.

Истерика, однако!

Дворец уснул. И только редкие отсветы факелов в руках ночных хранителей сна оживляли забытые тени, наполняя залы странными шорохами.