— Ну, раз ты так говоришь, пусть будет по-твоему, — было видно, что она не поверила ни единому его слову, однако в ней было достаточно благоразумия, чтобы прекратить вопросы. — Твоя личная жизнь меня не интересует.

— Ты можешь не принимать ее близко к сердцу, если она тебя нервирует.

Флинкс сам удивился, с какой силой он надеялся, что она все-таки примет его близко к сердцу. Конечно, она генный инженер, представительница профессии, внушавшей ему страх, благоговение и трепет. Но она ведь такая симпатичная! Нет, просто красавица. А это качество не часто встречается в сочетании с удивительной проницательностью ума. Короче говоря, ему бы не хотелось потерять ее из виду. Даже если ее рассказ — тщательно сконструированная ложь с целью заручиться его помощью.

Если это так, то надо отдать должное, ее задумка удалась.

— Я принимаю, разумеется. Что же еще остается делать? Я готова отправиться в путь прямо сейчас, сию же минуту. Вещи мне собирать не надо, да и ты не производишь впечатления человека, таскающего за собой лишние чемоданы.

Он не стал искать в сказанном какой-то скрытый смысл.

— Ты права. Так оно и есть. Но мы пока не уезжаем.

— Почему?

Она была явно ошарашена.

— Потому что мне надо хотя бы один раз отоспаться в нормальной постели. Или ты забыла, что я на своем вездеходе проехал с тобой половину джунглей Ингра, а проснувшись с дороги, застал тебя с ножом в руке. Ты ведь сама призналась, что намеревалась перерезать мне горло.

Она даже покраснела.

— Этого больше не будет. Я же тебе сказала, что была совершенно сбита с толку.

— Не важно. Мне и без того последние две недели показались слишком долгими, а теперь я должен на себя взваливать еще и твои заботы. Мы отправимся в путь завтра утром, когда еще не так жарко. Запомни, нам надо как следует отдохнуть. Ты спала несколько дней подряд. А я? К тому же, если эти люди попытаются выследить тебя, то чем дольше мы задержимся здесь, тем скорее они будут вынуждены распространить свои поиски все дальше по джунглям. А в этом случае нам будет проще проскочить на борт моего корабля.

— Как знаешь, — неохотно отозвалась она. — Послушай, мне как-то неловко просить об этом после всего, что ты для меня сделал, но у меня в желудке так же пусто, как внутри Каскадной пещеры.

— А где это?

— На планете, где я работаю.

— Ничего удивительного, ты существовала на внутривенных вливаниях с тех пор, как я тебя обнаружил.

— Любая пища была бы мне сейчас очень кстати.

Флинкс задумался.

— Мне кажется, твои внутренности уже готовы к этому. Что ж, коли я собрался отвезти тебя за тридевять парсеков, то перед этим могу и раскошелиться на парочку обедов.

— Ой, я обязательно прослежу, чтобы тебе возместили расходы, — быстро ответила она. — Когда я вернусь к себе, моя компания заплатит тебе и за дорогу, и за причиненное беспокойство.

— В этом нет необходимости. Я уже забыл, когда приглашал к ужину хорошенькую женщину.

«Господи! — мысленно воскликнул он, словно ужаленный. — Подумать только, я ведь это произнес вслух!»

То, что ее лицо несколько смягчилось, было еще одним тому подтверждением.

— Только особенно не усердствуй, а то начнет выворачивать потом наизнанку, и всю дорогу проведешь в обнимку с унитазом.

— Можешь не волноваться. Нутро у меня железное. Я ем что угодно. Или это не вяжется с твоим представлением о прекрасной женщине?

Она явно расстроилась, когда он проигнорировал ее вопрос.

— По твоим словам, ты студент, но это еще ничего не говорит о том, чем ты занимаешься.

Флинкс придирчиво осмотрел коридор. Пип уютно устроилась у него на плечах, а Поскребыш покачивался, обвившись хвостиком вокруг пряди волос на голове Клэрити.

Убедившись, что коридор тих и пуст, он двинулся в направлении небольшого обеденного зальчика гостиницы.

— Ничего и не требуется говорить, — наконец ответил он Клэрити. — Просто студент, и все.

— Ничего подобного. Здесь наверняка кроется что-то еще. Я, конечно, не эмпатический телепат, вроде этих летучих змеев, но готова поклясться, Флинкс, что учением твои дела не ограничиваются. Можешь не говорить, если тебе не хочется. Черт, опять я лезу с расспросами, — он скорее почувствовал, нежели заметил, что она улыбается. — Ты уж прости, пожалуйста. Это мозги у меня так устроены, плюс моя работа. Если ты хотя бы наполовину студент, как ты заявляешь, тебе понятно мое любопытство.

Любопытство? Она права, он испытывал и любопытство. А еще был зол и разочарован, напуган и полон воодушевления. Разве не испытывает подобную смесь эмоций любой из нас в юности?

Что же касается его действительных занятий в этой жизни, то никто, даже люди, еще до его рождения превратившие его тело и сознание в предмет своих жестоких забав, не могли иметь об этом ни малейшего понятия.

— Я, — неожиданно пришло ему на ум, — барабан, пытающийся разбудить своей дробью вакуум.