— Огонь по сигналу «общий». Кольварзин, действуем от тебя. Все!

Нарастающий тонкий свист заставил бывшего майора ГРУ и многих за этим столом инстинктивно вжать головы в плечи. Многие до того, как остепенились, воевали с русистами и этот звук был им знаком до боли. Миномет, восемьдесят два миллиметра. Где-то неподалеку…

Грохнуло. Мигнуло освещение.

— Что происходит?

— Куда ты нас привел?! — визгливо выкрикнул лакец.

Охранники — их было двое — заняли позиции у дверей.

Новый разрыв раздался намного дальше первого. Одиночный… всего один миномет и нет точной наводки.

В комнату — вбежал один из британцев, пришедших с бывшим майором ГРУ на дагестанскую землю, начал торопливо докладывать по-английски.

— Что он говорит? Что говорит этот неверный?!

Образование лакца составляло семь классов и столько же — лет лишения свободы. С таким багажом знаний — понимать английский было сложновато.

— Аллах!

Третья мина грохнулась совсем рядом. Освещение погасло, и включилось… но уже не все лампочки. Некоторые так и остались темными.

— Русские идут!

— Да, русисты! — возвысил голос бывший майор ГРУ — но их мало, а нас много! У нас два бронетранспортера, а у них один миномет! Есть ли здесь мужчины?! Если здесь те, кто остановит русистов!?

Бывшему майору ГРУ было наплевать на тех, с кем он только что делил хлеб. Если русистов мало — этих людей сплотит пролитая кровь русистов, кровь, пролитая лично, после которой дороги назад уже — не будет. Если русистов много, и ли если это какая-то хитрая провокация — он всегда успеет удрать. Потому что возможностей раскачать ситуацию будет еще много — а вот шкура у него только одна…

У них был самосвалы. Два самосвала Большие, длинные, китайские, четырехосные — те же БТР, старые бронетранспортеры по прочности бортов самосвальный кузов не слишком сильно превосходят. Навесили в кабинах бронежилеты, бойцов — в кузов. Самое главное — проскочить простреливаемое пространство, не дать боевикам, которым в коттеджном поселке полно, остановить себя. Дальше — ближний бой, там уже — они будут на равных. Хотя… кой черт на равных, любой летеха — мотострелок знает: для штурма укрепленных позиций противника надо создавать трехкратное превосходство в живой силе или в огневой мощи, для штурма населенного пункта — пятикратное. А у них из огневой мощи — всего то один ср…ый миномет.

Зенит… Муха… сукин ты сын, взрослый же мужик. Так подставил…

Они поставили на прикрытие снайперов, но у них было всего четыре снайпера и ни одной тяжелой винтовки пятидесятого калибра, которая при прорыве плотной, подготовленной обороны просто незаменима, поскольку позволяет маневрировать и подавлять огневые точки противника. Ничего хорошего — из такого штурма не вышло…

Ударили минометы — и по сигналу оба грузовика рванули к коттеджному поселку по дороге. Но не успели они преодолеть и половины пути — как по головному ударил ДШК. Прицельно, точно, основательно — часть кирпичной стены оказалась фальшивкой, скрывающей огневую позицию крупнокалиберного. Пули ударили по кабине головного, пробили ее насквозь, убив и водителя, и тех двоих кто сидел в кабине и еще двоих в кузове. Машина остановилась сразу и следовавшая за ней машина врезалась в зад головной — водитель не успел среагировать.

Снайперы сосредоточенным залпом вывели пулемет и пулеметчиков из строя, но было уже поздно. Обе машины остановлены, до первых заборов — метров сто — сто двадцать, сами заборы — только танком и проломишь и все они — уже ощетинились колючим, пульсирующим огнем. Собравшиеся в коттеджном поселке боевики занимали оборонительные позиции…

Русские, наступающие по полю, бежали прямо на них. На огонь. Падали. Поднимались — не все. И снова — бежали.

И многие среди кавказцев, обороняющих особняк — впервые за долгое время почувствовали страх…

— Русисты!!! Броня идет! — заполошно крикнул кто-то!

Острый, скошенный нос Тайфуна легко проломил укрепленные ворота. Громыхнул взрыв — боевики знали о привычке выбивать ворота БТРом, подвесили фугас, но он не причинил русской тяжелобронированной машине никакого видимого вреда. Бронестекло впереди было прикрыто массивной стальной плитой, крупнокалиберный пулемет бил короткими, прошибая стены в три кирпича…

Ревя мотором, машина проломилась во двор. Это был не бронетранспортер — почти что танк, остановить ее было нечем, бортовая броня машины выдерживала очередь пулемета КПВТ в упор, лобовую не пробила бы и тридцатимиллиметровая пушка. У бойниц — со всех сторон — пульсировало кинжально-острое пламя…

Один из боевиков, схватив рюкзак со взрывчаткой пополз вниз. На голове его была черная повязка с шахадой, одной руки не было, вместо нее — сочащийся черным, кое-как перетянутый жгутом обрубок.

— Все прикрываем Алишера! Аллаху Акбар! — поняв маневр своего человека, истошно закричал амир.

Народ жив только до тех пор, пока найдется хотя бы один человек, готовый отдать свою жизнь за свой народ…

Боевики открыли шквальный огонь по проломившемуся во двор бронированному чудовищу. То один, то другой — брызгая кровью, отлетали от бойниц — но снова ползли к ним, оскалившись как волки, желая забрать с собой на тот свет хотя бы одного ненавистного русиста.