Но с другой стороны как-то… спокойнее… Тебя никто не видит, ты не торопишься… Вот до крайнего дома в деревне уже сто ярдов… восемьдесят ярдов…

И тут появился одержимый.

Как назло, этот одержимый был не такой как все, где-то он нашел источник пищи, достаточный чтобы продержаться до сегодняшнего дня. Поэтому — он отличался завидной резвостью. На твари был грубый рабочий комбинезон, серого цвета, весь в грязных пятнах. Выскочив из-за крайнего дома, она уставилась на нас…

Заметила!

Первая пуля прошла мимо, все таки я не первый день стреляю, и вижу когда попадаю, а когда — промахиваюсь. Вторая попала в цель, пробив одержимому грудь слева, там где должно было быть сердце — но тварь уже взвыла, даже не взвыла — завизжала так, что захолодело в душе. Если бы не слышал — не поверил бы, что человеческое существо может издавать такие жуткие звуки.

Третий выстрел — вторая пуля здорово оглушила ее — пришедшийся в то же самое место уложил тварь на месте — но на смену ей уже лезли новые. И их было много…

Пришлось выпустить пистолет из рук — он упал, потому что не был пристегнут ремнем к кобуре, как это делают морские пехотинцы. Эти твари перли так, что из автомата я успел свалить только двоих — третья успела добежать…

От удара я ушел — одержимый бросался так, как бросается хищник из рода кошачьих — сверху, нарывая жертву своим телом. От броска удалось уйти — но пространство я совсем при этом потерял, пришлось упасть на траву. Падая, и видя что промахивается — одержимый каким-то немыслимым образом извернулся и схватил меня за штанину. Но укусить не успел — выхватив из кармана трофейный пистолет, я дважды выстрелил ему промеж глаз, едва не прострелив себе ногу.

Повернувшись, я разрядил остаток патронов — а магазин был уже неполным — в того, который собирался броситься на майора. Еще с одним майор разобрался сам. Длинная винтовка не давала ему действовать быстро, и одержимому удалось повалить его за землю и схватить. И стрелять было невозможно — в одном пистолете патронов не было совсем и бросил его, второй надо было подобрать. Но прежде чем я успел это сделать — майор несколько раз выстрелил навалившемуся на его одержимому в бок из небольшого револьвера, которого я у него до этого никогда не видел. Полезная, кстати привычка — носить на всякий случай небольшой револьвер…

Автомат висел у меня на груди, пистолет был в руках, и там должно было еще остаться шесть патронов. Но одержимые — все которые были в засаде, или просто — на лежке — уже не могли причинить нам вреда. Один, хрипя и каким-то чудом задрав голову полз ко мне — и от его мутного, затуманенного ненавистью взгляда становилось дурно. В него попало пять или шесть пуль из автомата, одна из них по-видимости повредила позвоночник — но он упорно полз вперед, стараясь добраться до меня. Пришлось выстрелить…

— Чисто! — крикнул я — и только потом оглянулся.

Ответом был выстрел…

Это были кавалеристы! Трудно было в это поверить — но это были кавалеристы! Восемь человек, под каждым из них конь, а в руках винтовка, они были всего ярдах в семистах от нас на опушке лесополосы, и один из них целился, пристав в стременах или винтовки с оптическим прицелом — а другие ждали результата выстрела.

— Опасность слева!

Пуля ударила совсем рядом, подняв фонтан земли.

Майор вывернулся — и упал на землю, перехватывая винтовку. Я сорвал с экипировки дымовую шашку и бросил рядом с собой…

— Отходим!

Майор выстрелил — и один из кавалеристов начал падать, потому что его лошадь уже больше не могла держать седока. Остальные открыли огонь…

Если хочешь уничтожить кавалериста — убей его лошадь.

Остальные открыли огонь — неожиданно плотный и точный. Треск М4 перемежался глухими очередями Калашниковых.

Шашка задымила, выбрасывая хлопья густого белого дыма. Я открыл частый огонь одиночными — и еще одна лошадь споткнулась на полдороге, а остальные повернули назад…

— Пошел!

Я побежал — и вызвал на себя огонь из всех стволов. Бежать приходилось рывками — огонь на таком расстоянии не слишком точен, но если из такого количества стволов.

Даже не понял, что произошло — что-то ударило меня, едва не сбив на землю — но я продолжал бежать. Ранен?

Вроде нет.

Залег, открыл частый, прикрывающий огонь, уже ни в кого не попадая — но держа всадников на расстоянии.

Снова выстрел — сухой и отрывистый, из снайперской винтовки, прямо из клубов дыма. Черт, Озказьян, что ты там застрял…