Шрифт:
Но — хватит о политике.
В том месте. Где мы договорились встретиться — меня не знают. Но хозяин, едва только мне приходится произнести имя своей подруги — расцветает в улыбке и ведет меня к лучшему столику, отделенному от зала легкими занавесями. Спрашивает — что уважаемый господин будет пить… водку из под полы продают даже самые богобоязненные. Я говорю, что пить ничего не буду и заказываю куфте с травами и овощной куку. [20] Понять не могу придурков, которые требуют в Багдаде ресторан французской кухни. Или интернациональной. Или китайской. Приезжая куда-то, надо есть то, что едят местные — за французским можно и во Францию съездить…
20
Один из анекдотов про Чапаева
куфте — шарики из мясного фарша, едят их с лепешками и зеленью. Ку-ку — что-то вроде яичницы, из яйца, муки и в данном случае — овощей, все это взбивается и запекается. Бывает куку рыбный, овощной, картофельный
В едальне хорошо. Играет музыка, какая-то мелодичная… вроде нашид — но не нашиды. [21] Я передвигаю кобуру с пистолетом так, чтобы в случае чего стрелять сидя… если кто-то решит рискнуть, что ж… удачи ему.
Как то так получилось, что я в жизни не умею расслабляться. Совсем. Наверное, потому и семьи нет. Хотя скоро все может измениться…
А вот и она. Вся такая решительная, и вся такая внезапная. Грива черных волос, синие джинсы, армейская куртка из грубой ткани, сумка на плече. Один я знаю, что там — есть потайное отделение, а в отделении этом — хранится Глок. Пистолет подарил я — на день рождения…
21
амалият — террористическая деятельность, более конкретное и не допускающее двойных толкований определение, нежели джихад. Истишхад — самоубийственный теракт, операции с использованием смертников. Касас — месть, чаще всего тоже путем совершения теракта против кого-то конкретного, напоминает деятельность эсеров.
нашиды — мелодичные песни религиозного содержания, прямо связанные с Кораном и шариатом. В последнее время — все больше нашид, призывающих к джихаду и убийству неверных
— Привет…
Под неодобрительные взгляды местных парубков она чмокает меня в щеку и садится, чуть подвинув меня. Так, чтобы не сидеть спиной или боком к окну. Этакая пай-девочка, чем то она похожа на Королеву Иордании Ранию несколько лет назад. Трудно поверить, что на ней — больше тридцати трупов…
— Заказал?
— Конечно. Ты все еще бережешь фигуру?
— М… можно и так сказать. Кстати, ты знаешь, что секс сжигает в два раза больше калорий, чем бег трусцой?
— Это ты в Инспайр [22] вычитала?
— Нет, в Космополитен.
Вот за что я ее люблю…
Мою подругу зовут Амани, она палестинка из богатой семьи, родилась в Иордании, и отнюдь не в лагере беженцев. Имя вполне ей подходит, в переводе это значит «желанная». Отец отдал ее в британскую школу, школу при британском посольстве, надеясь, что дочь станет обычной женщиной, с обычной семьей и обычной биографией. Но у Амани оказалось много больше общего с детьми беженцев из палестинских лагерей, нежели с детьми аристократов и британских дипломатов. Она бросила школу и пошла в террор…
22
То есть бойцы в тяжелой боевой экипировке, включающей в себя бронежилет шестого класса и бронешлем
Инспайр — англоязычный журнал, публикуемый структурами, близкими к организации Аль-Каида. Автор читает… милый журнальчик, можно сказать. Статьи на тему «Почему надо убивать врагов ислама» или «как делать джихад поджогами» — тут норма
Глядя на нее трудно даже представить, что она террористка, или была террористкой. Палестинки бывают очень красивые, в них течет кровь самых разных народов. Она на голову ниже меня — но с отличной фигурой и потрясающими зелеными глазами. Именно это сочетание — зеленые глаза и черные как смоль, пышные волосы, которые она закалывает в хвост — меня и добило окончательно. Но с ее слов — ее ищет МОССАД, что маловероятно, впрочем ищет и Аль-Каида. А вот это более вероятно. Когда у ДжамиляМаркет в прошлом году взорвалась машина, начиненная тонной взрывчатки — ее целью был не рынок, на котором тогда погибло восемьдесят с лишним человек — а неприметное здание рядом с ним. Там — располагались разведывательные структуры Хезбаллы и представительство ХАМАСа, у которых с Аль-Каидой и аль-Нусрой — с Сирии и Ливана особые счеты. Тогда то и прибыла Амани — на замену погибших.
Где-то в Ливане — она и сломалась. Когда начались межобщинные столкновения шиитов и суннитов, вызванные событиями в Сирии, где шиитские и суннитские террористические группировки открыто воевали между собой — видимо, только тогда она поняла, насколько страшен может быть террор. И тогда из бунтующей против несправедливостей этого мира девчонки — экстремистки — она начала превращаться в того, кем она является сейчас. Сейчас она не вершит террор, а борется с террором, как бы дико это не звучало. Она теперь оперативник спецотдела Хезбаллы, засекреченного и юридически не имеющего никакого отношения в Палестине и к Ирану. Ее задача — ее и ее товарищей — ликвидация организации Глобальный салафитский джихад и его боевого крыла — Аль-Каиды любыми, в том числе террористическими средствами и методами.
Нам приносят заказное — и она буквально набрасывается на еду. Она все так делает — очертя голову. Ест, дружит, любит.
Наверное, за это я ее и люблю. Полная противоположность мне, опасная как ядовитая змея. Это и есть ее псевдоним. Наас, змея.
— Вкусно… — говорит она с набитым ртом. Я бросаю время от времени в рот мясной шарик, задумчиво смотрю на нее.
— Что так смотришь? Мне не по себе — вдруг говорит она, и перестает есть.
— Да так. Ничего.
Она вдруг кладет вилку
— Знаешь… Ты помнишь полковника Салефа? Он погиб в прошлом году.
— Помню.
— Он сказал, что ты иногда смотришь как колдун. Проникаешь взглядом в душу. Читаешь мысли людей.
Да уж…
— Знаешь… неожиданно даже для себя самого говорю я — у меня контракт заканчивается. Вот думаю, продлять или нет.
Она вскидывает брови, искусно подведенные тушью.
— Почему бы и нет?
— Здесь могут убить. Запросто. И тебя тоже.