Джон-Том вспомнил гибких длинноногих хищников, которые, словно ленты, скользили за ними в траве всю первую неделю после выхода из Поластринду.

– Я еще не понял, друг мой. – Кролик пренебрежительно фыркнул. – Во всяком случае, не сомневаюсь: подобная смерть – не для джентльмена.

– Значица, выхода нет? – Иссяк даже неистощимый оптимизм Маджа.

– А я-то надеялся, – заметил кролик, – умереть в своей постели.

Мадж присвистнул, обретая кое-какую бодрость духа.

– Конечно, приятель. Чего ж я не подумал об этом? В этой дыре у меня все мысли сикось-накось пошли. Держу пари – не одному мне…

– Не в постели умирать или в мыслях путаться? – с улыбкой переспросил Каз.

– И то, и то, так я и подумал.

Выдр снова присвистнул, и оба они расхохотались.

– Как приятно, что кого-то ситуация забавляет. – Талея свирепо глянула на остроумцев.

– Что ты, – сказал Каз уже поспокойнее. – На мой взгляд, огненная головка, радоваться нечему. Руки и ноги у нас связаны, ни бальзама, ни мази для синяков не добудешь, и раз я ничего не могу поделать со своим телом, можно попытаться исцелить дух. Смех в таких случаях помогает.

Джон-Том видел, как девушка отвернулась от кролика, перепутанная гривка огненных волос ее зарделась в отсветах многочисленных костров. Плечи Талеи опустились и молодому человеку инстинктивно захотелось утешить ее.

Странными бывают ситуации, в которых мы постигаем суть человека. Талея оказалась не способной на смех… даже на радость. Он удивился.

Боевой дух и энергия не всегда свидетельствуют о том что человек счастлив. Он понял, что жалеет девушку.

Можешь и себя заодно пожалеть, напомнил Джон-Тому внутренний голос. Если тебе не удастся улизнуть от этих пигмеев-параноиков, жалеть скоро будет нечем.

Стараясь освободиться от пут, юноша пополз в поисках острого камня, но жирная глинистая почва содержала лишь гальку.

Не сумев отыскать ничего подходящего, он принялся пилить веревки ногтями. Прочные волокна и не думали поддаваться… Наконец тщетные попытки утомили его, и Джон-Том забылся глубоким тревожным сном.

Открыл глаза он уже наутро. От потухающих кострищ к облакам поднимались дымные струйки, призраками серея над лишенным травы кругом.

Вновь пущены были в дело шесты, и Джон-Тома оторвали от земли. Флор несли рядом с ним, остальных тащили сзади. Как и вчера, путешествие оказалось недолгим – три или четыре сотни ярдов от стоянки.

Собралась целая толпа любопытных. Шесты убрали. Мимпа обступили шесть недвижных тел. О чем-то треща между собой, они усадили пленников колесом – спина к спине, ноги торчали спицами. Руки связали так, чтобы никто не мог опуститься на спину или шевельнуться. Посреди установили огромный кол, рьяно вколотили его в землю и привязали к нему плечи пленников.

Теперь они сидели посреди новой расчистки, столь же вонючей, как и первая. Удовлетворившись состоянием места, мимпа расступились и принялись переговариваться на своей тарабарщине, указывая на привязанных к шесту пленников. Все это очень не понравилось Джон-Тому.

Невзирая на прохладу зимнего утра и плотные облака, ему было жарко без всякого плаща. Ногтями и движениями рук молодой человек пытался разорвать путы. Он поломал ногти, веревки покрылись пятнами крови, однако волокна не только не порвались, но даже не растянулись.

Наряду с прочими бесполезными фактами он заметил, что трава еще влажна после ночного дождя… и что ноги его указывают прямо на север.

Клотагорб хотел заговорить. Кляп мешал понять его, и сил в старческом теле не хватало, чтобы продолжить попытки.

– А ногами шевелить можно, – подметил Джон-Том, поднимая связанные ноги и с силой ударяя ими о землю.

– Действительно, лучшей позиции для обороны просто не придумаешь, – согласился Каз. – Спины защищены, мы не совсем беспомощны.

– Если сюда явятся нулпы, они узнают, какие у меня ноги. – Мрачная Флор для пробы брыкнула.

– Счастливчики, – позавидовал Мадж.

– Что у тебя за голова, выдр, la cabeza bizzara [4] . – Подобрав колени к груди, она вновь выбросила ноги вперед. – Любой хищник, оказавшийся около меня, поплатится за это зубами или поперхнется моим каблуком.

– Возможно, – заметил Каз. – Однако я полагаю, что все мы размечтались. – Он кивнул в сторону бормочущих внимательных кочевников. – Они не обнаруживают страха ни перед кем. По-моему, нас ждет противник настырный и близорукий.