– Так и быть. Скажу. Я тебе, человече, не соврала, он мне и вправду задолжал. Просто не хотела говорить, да и не только тебе, – боялась, другие раньше меня до него доберутся. Но лучше, ежели так. Куда лучше. Ради такого платы за несколько дней не жалко.

– Насчет платы можно договориться. – Джон-Том тряхнул кошельком с золотом, предназначенным для переправы через Глиттергейст.

Консьержка отмахнулась.

– Да ладно тебе, человече. Ты уж постарайся утащить его с собою в опасный поход. Мне куда приятней будет воображать, как в далекой чужой стране он жарится на вертеле каннибалов. За несколько монет такое удовольствие не купишь.

– Как пожелаете, мадам. – Джон-Том убрал кошелек.

– И еще дай слово, что когда-нибудь непременно заглянешь ко мне и поведаешь обо всем с самыми кровавыми подробностями. За это я сама тебе приплачу.

– Смею заверить, для меня это будет делом первостепенной важности, – сухо пообещал Джон-Том. – Итак, где же мне найти друга?

– Не тут. Севернее.

– Во Флиртограде?

– Не-не, дальше к западу. В Тимовом Хохоте.

– В Тимовом Хохоте, – повторил Джон-Том. – Благодарствую. А вы не в курсе, чем он там занимается?

Консьержка исторгла резкий, отрывистый лай – смех коалы.

– Тем же, чем всегда занимается этот выдр, куда бы он ни наведался: воровством, мошенничеством, развратом и пьянством. Бьюсь об заклад, ты его без труда сыщешь, коли не забудешь, о чем я сказала.

– Не забуду. Ни разу не бывал к северу от Линчбени. Расскажите, каково там живется, в этом Тимовом Хохоте.

Коала пожала плечами.

– Как тута, как во Флиртачии. Как в любом городишке Колоколесья. Скучно, тесно, первобытно, но не так уж и худо, ежели ты не лентяй и умеешь постоять за себя.

– Премного благодарен, мадам. Вы уверены, что я вам ничего не должен за столь любезно предоставленные сведения?

– Ступай и не сори деньгами, – напутствовала его коала. – Жду не дождусь, когда ты воротишься и порадуешь меня вестью о долгой и мучительной смерти выдра.

– Не стоит так уж сильно на это надеяться, – предупредил Джон-Том. – Мадж из тех, кто всегда выходит сухим из воды.

– Знаю, знаю. Когда он навострил отсюда лыжи, я и ухом не повела. Ладно, по возвращении заплатишь его должок, если Мадж не окочурится в походе.

– Этим я не ограничусь, мадам. Самого заставлю заплатить.

– Годится. Ну, счастливого пути, человече.

– И вам всего хорошего, мадам.

Преодолевать пешком все расстояние до Тимова Хохота в намерения Джон-Тома не входило, тем паче что Клотагорб подкинул ему деньжат на транспорт. Через Линчбени регулярно проезжал местный эквивалент почтовой кареты, и Джон-Том приобрел билет на этот экипаж, весьма напоминающий гроб на колесах. В движение его приводили четыре красивых коня, а с пассажирами общались двое трехфутовых бурундуков в грязных ливреях. Суетливо громоздя чемоданы, тюки и ящики на задок дилижанса, они бранились, как портовые грузчики.

Приняв их за старших в артели, Джон-Том ошибся. Когда он проходил мимо четверки, одна из лошадей скосила на него глаз.

– Эй, парень, давай-ка пошевеливайся. Нешто нам весь день тут куковать?

– Виноват, но продавец билетов сказал, что вы простоите еще пятнадцать минут.

– Маразматик, чтоб его! – фыркнула кобыла. – Вот уж не знаю, до чего докатится этот мир, ежели и впредь мы будем полагаться на обслугу.

– Кому ты это говоришь? – вздохнул стоящий в паре с нею жеребец. – Эх, угораздило же нас родиться с копытами вместо рук! Вот и приходится нанимать в посредники неповоротливых недоумков.

– Твоя правда, Эльвар, – сказал конь, томившийся позади него.

Сетования затянулись до самого отъезда дилижанса.

– Все расселись? – осведомилась кобыла из второй пары. – Ну, коли так, держитесь за скамейки.

Бурундуки вскочили на задок экипажа, вознамерясь отдышаться и почиститься. Кучера при карете не было – кони сами отлично знали дорогу. Грызуны ведали только погрузкой и разгрузкой и были на побегушках у четверки – ведь она, как ни крути, выполняла основную работу.

Все бы ничего, решили вскоре Джон-Том и прочие пассажиры, не будь у коней ужасной привычки распевать на скаку. Обладая сильными и ясными голосами, они пели совершенно не в лад, и седокам всю дорогу до Тимова Хохота пришлось испытывать невыразимые муки, внимая бесконечному пронзительному ржанию. Когда один из страдальцев в конце концов нашел в себе отвагу пожаловаться, ему бестактно предложили сойти и топать дальше на своих двоих.

Две задержки в пути графиком не предусматривались. Нагуляв аппетит, артель остановилась пощипать сочной травки на роскошном лугу, а в другой раз кобылы затеяли ожесточенный спор насчет того, кто из них кичится франтовскими щетками волос за копытами.

К Тимову Хохоту подъехали уже в сумерках.

– Эй, вы там, сзади! – проржал передний жеребец. – А ну, шевелись! Нас стойла заждались. Знаю, у вас всего по две ноги, но ведь это не оправдание для бездельников.

– Да как вы смеете?! – возмутилась пассажирка, лисица-модница. Изящество ее хвоста подчеркивали вплетенные в него золотые цепочки, а поля дорогой элегантной шляпки, обломанные в тряске, жалко свисали. – Еще ни разу в жизни я не подвергалась столь хамскому обращению! Не сомневайтесь, при первой же возможности я поговорю с вашим начальником.