Это явление гораздо шире, чем большинство из нас себе представляет. Можно, конечно, пытаться объяснить растущее число живущих в одиночестве людей исключительно американской спецификой, следствием того, что литературный критик Гарольд Блум назвал национальной «религией самообеспечения». Ведь американцы издавна гордятся своей независимостью и самодостаточностью. Томас Джефферсон назвал индивидуализм величайшим символом американской жизни, а историк Дэвид Поттер подчеркнул, что американцы рассматривают это понятие, как святыню. В книге «Склонности сердца» (Habits of the Heart) социолога Роберта Беллы и его соавторов описаны две традиции американского индивидуализма. «Утилитарный индивидуализм», ярким выразителем которого является Бенджамин Франклин, основан на вере в то, что общество процветает тогда, когда каждый его член преследует в первую очередь свои собственные цели. Именно это понимание индивидуализма породило такие либертарианские черты американского общества, как свобода личности и широкий спектр гражданских прав. Представителем «экспрессивного индивидуализма» является Уолт Уитмен, прославляющий торжество индивида (что очевидно из текста первой строчки первого издания сборника «Листья травы»). Вдохновленная Уитменом.

Америка и по сей день продолжает заниматься поисками самой себя и смысла своего существования. Несмотря на различие в целях и декларируемых ценностях, эти два понимания индивидуализма представляют собой культурное обоснование того, что личность необходимо ставить выше общества. Для нас, американцев, такое понимание жизненных ценностей является основополагающим.

Давайте вспомним одного из виднейших мыслителей и общественных деятелей Ральфа У. Эмерсона. В известном эссе «О доверии к себе» он предупреждал о том, что «общество повсеместно плетет заговор против своих собственных членов», а также дает совет, как такой ситуации избежать. «Оправдайте себя перед самим собой - и вы получите одобрение всего мира». Сосед Эмерсона - Генри Д. Торо - выступил за идею самообеспечения и расчета исключительно на собственные силы более драматичным способом: он демонстративно переселился в хижину около Уолденского пруда. «Там, где я живу, так же уединенно и одиноко, как в прериях, - писал он.
– Иногда даже кажется, что в моем маленьком мире звезды, солнце и луна светят только для меня». Торо считал, что в таких идеальных условиях нет места одиночеству. «Черная меланхолия не посещает того, кто живет на Природе и усмирил свои страсти и чувства... Лишь один-единственный раз в течение одного часа я ощущал, что меня угнетает чувство одиночества. Я начал думать о том, что человеческое соседство необходимо для ведения спокойной и здоровой жизни. Я был один, и в этом было что-то неприятное...» Но через некоторое время «я снова увидел свежесть и красоту Природы... которые оттенили и сделали незначительными надуманные радости человеческой близости, после чего я никогда больше не вспоминал о них».

Мудрость аргументов Эмерсона и Торо вдохновляла поколения американских индивидуалистов, которые прокладывали свой собственный путь в этом мире. Это были одинокие покорители необъятных территорий на западе страны. Детективы с поднятыми воротниками пальто в темных городских переулках. Любители приключений, которые, чтобы познать себя, ехали в необжитые районы. Такие одиночки стали символом американской поп-культуры и живым воплощением романтических представлений об абсолютно свободном человеке. Было бы логично сделать вывод о том, что современные городские одиночки продолжают эту традицию.

Однако этот вывод оказался бы ошибочным.

Американцы так и не приняли индивидуализм окончательно, потому что скептически относятся к его экстремальным формам. Алексис де Токвиль указывал на существование двух понятий: инертного индивидуализма, «приводящего к тому, что каждый гражданин стремится изолироваться от всех остальных, ограничивая свое общение кругом семьи и друзей» и одновременно обязательного кодекса морального поведения, объединяющего граждан в самых разных сообществах и организациях. Хотя такие трансценденталисты, как Эмерсон и Торо превозносили добродетели одиночества, уход от мира для них всегда был временным явлением. Они воспринимали одиночество как путь к вдохновению, способ подпитаться мудрыми мыслями, которые послужат общему благу по возвращении назад в общество.

На самом деле героический индивидуализм трансценденталистов сильно преувеличен. Ключевые фигуры этого движения - уже упомянутые Эмерсон и Торо, а также Бронсон Олкотт, Элизабет Пибоди и Маргарет Фуллер - активно участвовали в общественной и политической жизни. Однако тот же Торо в период своего двухлетнего (1845-1847 гг.) затворничества в хижине у Уолд ейского пруда редко находился в одиночестве и во всех смыслах был крайне далек от ведения натурального хозяйства и достижения самодостаточности. Его «хижина», как прекрасно знают нынешние ее посетители, стояла на принадлежавшей Эмерсону земле, менее чем в трех километрах от города Конкорд. Имея возможность дойти до города за полчаса, Торо частенько наведывался туда к семье и друзьям. Зачастую он часами просиживал в местном пабе. В своем домике Торо принимал гостей и всегда был рад их видеть, особенно свою мать, которая приносила ему домашнюю еду.

И кто бы мог ее за это упрекнуть? Обратной стороной американского индивидуализма и стремления полагаться на собственные силы всегда оставалась тревога, которую близкие родственники и друзья испытывают за судьбы одиноких людей, живущих отдельно. В городах Новой Англии в эпоху ранней колонизации власти запрещали молодым мужчинам жить в одиночестве, опасаясь, что такой образ жизни может привести к порочности. Как отметил историк Дэвид Поттер, «в нашей литературе любое повествование о полной психологической или физической изоляции человека от своих собратьев, какой, например, является история Робинзона Крузо до того, как он заметил следы людей на пляже, воспринимается, как “ужастик”.

Точно такое же отношение к одиночеству прослеживается в книгах, описывающих упадок одного из самых дорогих американскому сердцу явлений - групп людей и общностей, объединенных по географическому признаку, интересам или каким угодно другим критериям. Даже названия самых популярных в США книг по социологии - «Одинокая толпа» (The Lonely Crowd), «Стремление к одиночеству» (The Pursuit of Loneliness), «Падение публичного человека» (The Pall of Public Man), «Культура нарциссизма» (The Culture of Narcissism) и «Склонности сердца» (Habits of the Heart) - подсказывают, что индивидуализм может привести к печальным последствиям. Точно такие же мысли присутствуют и в недавно появившейся популярной научной работе Роберта Патнэма «Боулинг в одиночку: упадок и возрождение американской общности» (Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community). Автор доказывает, что причиной многих проблем современности - болезней, недостатков системы образования, недоверия между людьми и даже отсутствия ощущения счастья -является крах социальной общности. Американцам нравятся такие аргументы, потому что в глубине души они стремятся соединяться, а не разъединяться. В этом смысле мало что изменилось с тех пор, как Токвиль почти два столетия назад посетил США. Сама по себе американская культура не является причиной стремительного роста числа людей, которые хотят жить в одиночку.

Если эти аргументы вас все еще не убедили, вот следующий факт - современные американцы на самом деле в меньшей степени склонны жить в одиночестве, чем граждане Швеции, Дании, Норвегии и Финляндии - стран, имеющих один из самых высоких уровней жизни, где приблизительно 40 % домохозяйств состоит всего из одного человека. Скандинавы инвестируют в социальную защищенность и общества взаимопомощи, что одновременно избавляет их от необходимости делить друг с другом жилплощадь.

Такой подход распространен не только в Скандинавии. В Японии, где вся жизнь традиционно была организована вокруг семьи, из одного человека состоят около 30 % домохозяйств, причем их процент гораздо выше в городах, чем в сельской местности. Культура и традиции во Франции, Германии и Англии очень различны, но процентное соотношение домохозяйств, состоящих из одного человека, еще выше, чем в США. То же самое можно сказать о Канаде и Австралии. Сегодня наиболее быстрый рост домохозяйств, состоящих из одного человека, наблюдается в Китае, Индии и Бразилии. По данным исследовательской компании Euromonitor International, во всем мире число людей, проживающих в одиночестве, резко увеличилось - со 153 млн в 1996 г. до 201 млн в 2006 г., то есть за 10 лет количество таких людей возросло на 33 %.