— Здесь тоже люди живут и человечьим языком молвят, не чета Персии, — заявил Андрей Иванов и зашагал по приглянувшейся ему улице. Остальные потянулись следом.

Первое время ребята держались плотной группой. Все вокруг было непривычно и незнакомо. Западноевропейский городишко резко контрастировал с российскими городками, привычными большинству однополчан. Узкие улочки, украшенные каменной резьбой фасады особняков, соседствовавшие с простыми небогатыми домиками. Удивляли низенькие заборчики, служившие скорее для красоты, а не как защита от нескромных глаз. Первым делом внимание привлекли многочисленные магазинчики, лавки, кафе и бистро. На каждом углу по магазинчику или забегаловке.

Прохожих, несмотря на позднее утро, было немного — по-буржуински одетые мужчины спешили заранее перейти на другую сторону улицы. Пару раз навстречу попались спешащие пролетарии в недорогой потертой, но опрятной одежде. Дима Гордеев обратил внимание на то, что почти все девушки щеголяют нарядами с открытыми плечиками. И все без платков, максимум в кокетливых шляпках и вязаных шапочках.

Постепенно ребята освоились. Пусть и заграница, а ничего страшного, люди как люди. Владимир Ливанов заметил, что, несмотря на привычку одеваться красиво и непрактично, народ живет небогато. Лица у прохожих невеселые, взгляды настороженные, искоса. На полудюжину бистро и пивных, мимо которых протопали ребята, не наберется и трех посетителей. А в одном заведении с открытой верандой и огромной вывеской «Ле Глуар» не видно даже бармена или кассира. На столиках пыль и занесенные ветром листья.

Но, заглянув в один из магазинчиков, летчики были поражены открывшимся им выбором. Помещение невелико, зато прилавки ломятся, на стене до самого потолка висит трикотаж, рубашки, жилетки. Свободное пространство в зале заставлено рядами вешалок с готовым платьем. В углу скромно притулилась примерочная кабина.

Продавец, он же, судя по излишне заинтересованному виду, хозяин магазинчика при звоне дверного колокольчика вмиг встрепенулся и поднялся навстречу покупателям.

— Нефигово, — протянул Дима Гордеев, почесывая затылок. — У нас в Перми такое увидишь только в центральном универмаге.

Ребята быстро рассредоточились по магазину, изредка обмениваясь короткими репликами. Выбор им понравился. Действительно, советская легкая промышленность давала в большинстве своем однотипную массовую продукцию, а кооперативные магазины хоть и старались обеспечить предложение на любой вкус, но были дороговаты.

— Надо будет между делом гостинцев прикупить, — высказал общую мысль старшина Ковалев.

Моторист придирчиво перебирал висевшие на стене рубашки. Двое товарищей ему активно помогали, советами по большей части. Несмотря на кажущееся изобилие, Ковалев никак не мог себе выбрать подходящую обнову: то размер не тот, то материя средней паршивости, слишком тонкая или словно из дерюги сшито, то расцветка уродливая. Наконец старшина подобрал подходящую косоворотку из добротной, плотной и в то же время негрубой ткани коричневого цвета.

— Вот это дело, и фасон форменный, — изрек старшина. — Парни, спросите лавочника: сколько она стоит?

Сам хозяин вертелся рядом с покупателем и лопотал что-то по-своему. До поры до времени на француза не обращали внимания, но когда пришло время платить, возникла неловкая пауза. Лавочник перебегал глазами с одного гостя на другого, на его лице было отчетливо видно волнение, руки тянулись к стенду с галантереей, поправить, стряхнуть пылинки с разворошенного старшиной товара.

— А кто по-французски знает? — осведомился лейтенант Гордеев.

— На пальцах объясняйтесь, — подсказал Андрей Иванов и ехидно усмехнулся. Капитан заранее знал, чем все закончится, знал он и как торговаться, не понимая языка друг друга. Приходилось ему в молодости служить в заброшенном туркестанском гарнизоне. Дикие места, местные басмачи русский язык только от солдат и летчиков учили.

Француз внезапно хлопнул себя по затылку и бросился к прилавку.

— Что это с ним? — озабоченно произнес Ковалев.

Лавочник между тем схватил счеты и, довольно улыбаясь, сделал широкий приглашающий жест.

— Итальяно? Унгаро? — осведомился француз.

— Nein, wir sind rusisch, — проговорил лейтенант Хохбауэр. — Was kostet diese Hemd? [7]

— Deutsche? [8] — изумленно протянул хозяин. Улыбка сползла с его лица, как старая кожа со змеи.

Ребята в ответ расхохотались, уж больно разительна была перемена на лице лавочника. Наконец все уладилось. Макс Хохбауэр объяснил французу, что от него хотят. Попутно выяснилось, что родной диалект Макса отличается от того, что учил лавочник, но это все мелочи жизни. Главное, удалось сносно объясниться и даже немного сбить цену. Здесь на помощь Хохбауэру пришел Ливанов.

Старшего лейтенанта судьба заносила этой весной в Тегеран, и там он четко усвоил одну истину: нельзя платить столько, сколько скажет продавец, если это не государственный магазин. У азиатов можно сбить цену более чем в два-три раза, у европейцев, как сегодня выяснилось, процентов на десять. Тоже неплохо, если учесть, что денежное содержание не так велико, как хочется, а боевые, ночные и прочие доплаты переводятся прямиком в сберкассу на родине. Не разгуляешься.

Прибарахлился в магазинчике не только Ковалев. Дурной пример заразителен, и, глядя на старшину, еще трое товарищей купили приглянувшиеся им обновы. Кто для себя, а кто в подарок родным. Цены, в пересчете с оккупационных марок на рубли, были божескими. Впрочем, наиболее опытные товарищи не спешили тратить деньги в первом же магазине. Иванов и Ливанов пояснили, что во Франции, как и везде, дешевле всего закупаться на рынке или окраине города. Там то же самое можно купить гораздо дешевле.