Но учения в больших регионах, типа Москвы, а тем более целой области – недопустимы. Враг же, он, собака, не дремлет! Еще примет эти учения за подготовку к ракетному запуску.

Поэтому и цепляются закорючки инструкций друг за дружку.

Так и в «Домодедово». Там, по вскрытии пакета гражданской обороны, было положено освободить аэродром от лишних самолетов. И дело не в том, что в обстановке начавшейся войны аэродромные полосы потребны для военной авиации, а не какого-то «Аэрофлота». Какой «Аэрофлот», если закон военного времени автоматически переводит все турбовинтовое и пропеллерное добро в ведомство Министерства обороны? Тут не в этом дело.

Самолет, хоть он и летает, штуковина хрупкая. Не танк, точно. А если город подвергается атомной атаке, неплохо бы освободить его от всяческих хрупкостей, тем более таких, внутри коих десятки тонн керосина, готового полыхнуть даже от сигареты, а не то, что от ядерной вспышки. К тому же, в СССР Мира-2, как все помнят, последовательно продолжала осуществляться операция «Голубые города». И в «Домодедово», среди прочего, в рейс готовили и несколько «Ту-144» и «М-53» по этой программе.

Атомная тревога автоматически дает приоритет задачам гражданской обороны. Поэтому, следуя одной из инструкций, начальник «Домодедово», гражданское лицо, но в случае войны автоматически превращающийся в генерал-майора, отдал команду на немедленный взлет всех бортов «Голубых городов», а также всего, что возможно. Вплоть до пустых самолетов. Если Москва и окрестности подвергнутся атомному, а может, судьба улыбнется, и не атомному нападению, то нужно не только обезопасить аэродром с окрестным лесом от полыхания лайнеров, но по возможности сохранить авиапарк. Пусть покрутятся где-нибудь в тысяче километров в стороне, а там уж решим, возвращаться им или искать новое пристанище в каком-нибудь Куйбышеве, Свердловске или Андроповске. Самолеты начали взлетать в ускоренном режиме. Параллельно множеству рейсов, которые шли на посадку в «Домодедово», а также и во «Внуково», была дана команда разворачиваться и улепетывать в небеса какой-нибудь менее населенной, а лучше вообще безлюдной, местности.

Но ведь в ракетной войне все вершится жутко быстро. Времена киборгов, они такие – ф-фить, и все! А самолеты, пусть и реактивные, это игрушки еще из эры людей – они донельзя медлительны. Почти как сами люди, большинство из которых, в просторах неожиданно зашевелившегося в новом ритме громадного, и столь беззащитного города-муравейника, ныне все еще грузились в автобусы с поездами, должными срочно увезти их прочь от вроде бы неучебно накатывающегося кошмара. Реактивный самолет на взлете сравнительно с почти первой космической скоростью МБР – это почти статика. Стоп-кадр жизни. Причем, некоторые из считающихся скоростными самолетов набирали свою рабочую высоту в ускоренном режиме, почти как настоящие военные машины. Но ведь в дело включилась русская противоракетная оборона, а большие высоты – это как раз ее личностный приоритет.

Благо система «Дон-2» и даже прочие, попримитивней, не расценивали черепахи самолетов как истинные цели. Столь неторопливые индикаторные метки автоматически вырезались, как отвлекающий фон, и по сути не тянули даже на метки. В нынешней стадии человек как управленец уже ушел за кадр, и система обороны попросту следовала введенным когда-то алгоритмам. Эти алгоритмы не предусматривали какие-либо ходы по поводу парящих над Московской областью гражданских авиалайнеров. У локационных станций и наводимых ими антиракет были свои приоритетные функции.

Упорхнувшие в дали семисот и пятисот километров 5Я27, а особенно их мегатонные всполохи, по счастью, могли разве что временно ослепить пилотов, выбравших для взлета нежелательное направление. Хуже было с теми «М-53», кто уже набрал рабочую высоту около двадцати километров. Они попали в зону действия «газелей» – ПРС-1.

Мы уже говорили, как в теории, в пантомиме атомных всполохов, одни атмосферные взрывы вытесняют за пределы атмосферы растекающуюся мощь других. Ныне все вершилось на практике. Сейчас некоторые особо невезучие гражданские лайнеры подбрасывались стремительными тепловыми потоками и уносились в высоты, далеко превосходящие их конструктивные пределы. Взрывы проявляли и некую заботу о подвернувшихся под руку гостях – вместе с «Ту-144» и прочим добром в разреженные высоты уволакивался и окружающий их плотный воздух. Но потом он растекался по округе, оставляя «М-53» без опо…

Собственно, о какой опоре для крыльев может идти речь? Когда гражданская конструкция вовлекается в катаклизм, крылья, хвосты и прочая мешающая снаряга отваливаются в первую очередь. Это, наверное, и правильно, ведь лайнеры уносились в ионосферу, а там причиндалы атмосферных изобретений излишни. Конструкция обязана быть утилитарной, как ракета. Жаль, конечно, что ни «М-53», ни «Ту-144», ни тем паче более медлительные лайнеры других марок не снабжались чисто ракетной тягой. Очень-очень жаль.

Из-за скачком возникшего помехового фона было неизвестно, успевали ли экипажи доложить в «Домодедово» о том, что их машины уже находятся в новой, непривычной среде обитания.

…Трудно поверить, но с момента первой засечки роя и до окончания процесса прошло чуть более семнадцати минут. Военные сделали свою работу – точнее, вверенная техника сотворила все за них. Теперь требовалось как можно срочнее, несмотря на радиационные пояса наверху, связаться по телефону и узнать, как дела у американцев.

Вдруг пришельцы нанесли удар и по Америке?

В огромном буэнос-айресском зале правительства веселятся вовсю. То есть произносят речи. По идее, речи о патриотизме и прочих достаточно скучных вещах, если вспомнить партийные собрания гидрокрыла, а тем более гидродивизии. Здесь уж должны быть совсем «спички в глаза», однако все не так. Наверное, сказывается климат, перевернутость материка относительно Северного полушария, горячие испанские предки, или весь букет сошедшихся в здешних местностях генетических зарядов. В общем, пламенные патриотические речи выглядят как карнавальные. Александр Валерианович Ген понимает эти речи с четвертинки на половинку, но к нему приставлен переводчик – с огромной, по убеждениям самого переводчика, примесью русских кровей. Правда, некоторые вопросы заставляют Александра засомневаться в том, что облаченный в красивый гражданский костюм полиглот сам понимает, насчет чего балакает. Так, например, он все время интересуется, где коллега Гена – Александр Валериано?