— Это и были Кристаллы Смирения? — спросил я после того, как мы с Лонли-Локли снова остались вдвоем.

— Совершенно верно, — кивнул он. — А тебе и это интересно?

— Мне все интересно. Все понемножку… Не забывай: я не так уж давно живу в вашем Мире. Всего-то четыре года. Впрочем, один из них я провел, скитаясь по Хумгату, а это уже вообще Магистры знают что…

— Да, я все время упускаю из вида этот факт, — согласился Лонли-Локли. — Иногда мне кажется, что ты был здесь всегда. По крайней мере, сколько я себя помню.

— Мне тоже иногда так кажется. А иногда мне кажется, что я никогда здесь не был. И до сих пор я не здесь, а где-то еще… Помнишь, ты сам как-то говорил, что воспоминания и наваждения бывает невозможно отличить друг от друга?

— Это я так говорил? — удивился он.

— Ну да, ты. Когда мы бродили по изнанке Темной Стороны…

— А, ну если там, тогда все возможно, — вздохнул Лонли-Локли. — Видишь ли, здесь я придерживаюсь несколько иных взглядов на жизнь.

— И кому из вас следует верить? — лукаво спросил я.

— Обоим, разумеется, — пожал плечами мой друг. — Еще вопросы есть?

— Есть. И куда более злободневные. Эти две дамы, которых только что благополучно увезли санитары… А не может ли оказаться, что они не совсем ерунду говорили? Ну, положим, барышни и правда совершенно сумасшедшие. Лично мне никакого запаха не требуется, чтобы согласиться с этим диагнозом. Но может ведь статься, что они — самые настоящие ведьмы и действительно видят каких-нибудь реально существующих демонов? Сходят же с ума могущественные маги, время от времени, — всякие там бывшие Великие Магистры, и не только они. Одно другому не мешает.

— Не мешает, — согласился Лонли-Локли. — Настоящие колдуны действительно могут сойти с ума, даже очень могущественные. По правде говоря, с нашим братом это случается гораздо чаще, чем с прочими людьми. Но эти несчастные леди — совсем другой случай. Они говорили чушь, можешь мне поверить.

— Верю. Но все-таки как ты определил, что они говорят ерунду? Объясни. Кто знает, вдруг однажды на мою голову свалится еще дюжина-другая психов, а рядом не окажется ни одного умного дяденьки вроде тебя.

— Могу объяснить, — флегматично сказал Шурф. — Это очень просто, Макс. Ни один человек, хоть однажды получивший доступ к истинному могуществу, не скажет: «Я знаю все обо всех». И не пообещает научить всему, что тебе нужно знать, — за дюжину дней или за дюжину столетий, это уже неважно. Учти, я излагаю не свое частное мнение. Я стараюсь сформулировать для тебя один из фундаментальных законов природы: настоящее знание навсегда лишает человека уверенности в чем бы то ни было.

— В таком случае, я и есть самое могущественное существо во Вселенной! — обрадовался я. — Моей неуверенности хватит на все население этого прекрасного Мира. И, пожалуй, еще останется на парочку соседних!

— Да, это так. Уж ты-то действительно знаешь, о чем я говорю, — согласился Лонли-Локли.

Я с ужасом понял, что парень довольно серьезно отнесся к моему дурацкому заявлению, и собрался было обратить все в шутку, но нашу беседу снова прервал все тот же младший служащий:

— Там пришла еще одна леди. Она говорит, что с ее мужем случилось нечто ужасное, и просит, чтобы ее проводили к кому-нибудь из Тайного Сыска, — доложил он. — Вы согласитесь ее принять?

— А от этой леди не исходит запах безумия? — ехидно поинтересовался я.

— Насколько я могу судить, нет.

— Проводите ее сюда, — распорядился Лонли-Локли. И обернулся ко мне: — Это прекрасная иллюстрация к нашему разговору. Дама попросила проводить ее к кому-нибудь из Тайного Сыска. Не к господину Почтеннейшему Начальнику, и не к тебе, и не ко мне. И это правильно. Откуда ей знать, кто из нас является тем самым человеком, который сможет ей помочь? В словах этой леди присутствует нормальная неуверенность неосведомленного человека, свидетельствующая о несокрушимом душевном здоровье. А вот безумец всегда знает, к кому ему нужно обратиться. В любой организации он потребует встречи с самым главным. И, вне зависимости от специфики своей проблемы, скорее всего, начнет с попытки лично пообщаться с Его Величеством.

— Я уже понял! — рассмеялся я.

Лонли-Локли галантно поднялся навстречу нашей гостье и усадил ее в Кресло Безутешных. Вообще-то это самый обыкновенный диванчик для посетителей, слишком просторный для одного человека, но немного узковатый для двоих.

Наша посетительница оказалась довольно хрупкой и чрезвычайно симпатичной особой. В ее внешности было что-то мальчишеское: круглые глаза, острый подбородок, высокие скулы; думаю, большинство моих знакомых сочли бы ее некрасивой, но у меня на сей счет чуть ли не с самого дня рождения собственное мнение. Ее светло-голубое лоохи могло бы показаться более чем скромным, но я-то отлично знал, сколько стоит такая ткань — очень тонкая, но теплая, непроницаемая для холодного речного ветра. Я сам совсем недавно открыл для себя эту роскошь, завезенную в столицу Соединенного Королевства из далекой страны Тулан, и тут же пополнил свой гардероб несколькими новенькими зимними лоохи ручной работы, легкими, как облако. Замечу, что, когда я увидел счет, мне пришлось срочно выполнить несколько дыхательных упражнений, которым в свое время меня научил все тот же сэр Шурф Лонли-Локли.