– Черт, вот так всегда: с мысли собьет, а потом с самым искренним видом лыбится. Добрый, вот скажи мне он когда-нибудь изменится, хоть на старости лет, а?
– с напускной обидой спросил Гриня, поворачиваясь к третьему сидящему за столом мужчине.

– Не-а, - емко ответил тот и с озорной улыбкой подмигнул Стёпке.
– Гриня, разве ты не знаешь, что горбатого могила исправит? Так и с нашим Степашкой - ничто его не изменит, только смерть!

– Да ну вас, черти!
– хмыкнул мужчина, которого друзья звали Гриней, а все остальные вежливо и с почтением - Григорием Васильевичем. Все ж таки, какой никакой, а ведущий инженер неизвестно какой области космической отрасли - то ли что-то изобретает, то ли что-то разрабатывает. Когда друзья пытаются расспросить его о работе, на все их вопросы у него заготовлен один ответ - 'государственная тайна'.

– Мы пьем, или как? У меня тоже тост родился!
– воскликнул Степашка.
– За встречу, ребята!
– он легко подхватил пол-литровую стеклянную кружку, вытягивая руку вперед.

– За встречу!
– Добрый приставил свою кружку к его.

– Я так и говорил!
– недовольно буркнул Гриня, но все же приставил свою кружку к двум другим.
– Опять мой тост украли!

Чокнувшись, они молча выпили, и за столом воцарилась тишина, нарушаемая аппетитным чмоканьем, хрусканьем, чавканьем и урчанием.

– Добрый, ты как всегда на высоте, - с полным ртом произнес Гриня, вытирая губы бумажной салфеткой.
– Все очень вкусно. Я было испугался, что, кроме твоих любимых сушей, на столе ничего не будет. Ты, верно, после Японии только и питаешься, что сырой рыбой и водорослями, которые противно воняют тиной.

– Не только, - хмыкнул Добрый.
– Еще рисом с соевым соусом и мисо-супом с мидиями.

– Фу, - скривился Гриня.
– Как можно это жрать, да еще не сдохнуть с голода?

– Насколько мне известно, - вмешался в разговор Степка, - японцы - самая здоровая и живучая раса на земле. Стоит задуматься!

– И что? Я жить сто лет не собираюсь, поэтому, увольте, жрать сырую рыбу не буду.

– Да тебя никто и не заставляет, - Добрый по-хозяйски оглядел сервированный стол.

Все было по-простому, по-домашнему, так сказать, не считая только того, что собрались они в сауне, которая примыкала к школе восточных единоборств, а собственником этой самой школы и был Добрый Андрей Борисович. Для друзей просто Добрый, правда, не всегда добрый... даже для друзей. У него, конечно, промелькнула шальная мысль устроить им настоящий японский ужин, но он слишком любил своих друзей, чтобы преподнести им такой... сюрприз. Поэтому сейчас на столе стояло два блюда с жареными карасиками, огромная миска с отваренными тигровыми креветками, залитыми специально приготовленным соусом, рецепт которого Добрый привез из Японии, а также маринованные огурчики и грибочки - это специально для Степашки. А вот огромная кастрюля вареных раков и металлическая миска картошки-фри - это лакомство для Грини, которого жена все время держит на диетах, что мало помогает его добротной фигуре.

Андрей даже специально для него купил фритюрницу и напряг своих ребят, чтобы они начистили целое ведро картошки. И вот они уже уплетали то ли четвертую, то ли пятую порцию картошки за вечер.

Ну, а для себя Добрый приготовил небольшое бумажное ведерко (в таких продают попкорн в кинотеатрах) жареных фисташек - под пиво в самый раз. Он даже пиво купил не в бутылках, а в бочонках. Целых три штуки, по три литра каждый, разных сортов. И сейчас, глядя на то, с какой скоростью они пьют, боялся, что не рассчитал, и часа через два придется бежать в ближайший магазин.

– Ну что, начинаем хвастаться?
– откинувшись на спинку высокого дубового стула, спросил Гриня.

– Тебе бы только хвастаться, - усмехнулся Степашка.
– Но у меня есть тост. Вот сейчас выпьем, а потом уже будешь хвастаться.

– Ну, давай свой тост, - хмыкнул Гриня и нацедил пива из бочонка в уже снова пустые бокалы.
– Ну, чего тянешь?
– выжидающе глядя на Стёпку, спросил он.

– Ребята, я никогда вам не говорил, - неуверенно начал Степан, - но... я всегда...
– Он нахмурился, и его тонкие черные брови почти сошлись на переносице. Добрый удивленно переглянулся с Гриней. Это было редкостью, чтоб Степашка так сильно смущался и краснел.
– Я никогда не говорил вам, что для меня значит наша дружба...

– Да ладно тебе...
– начал было Гриня.

– Подожди. Не перебивай, - остановил его Добрый, прищурившись разглядывая Степана. Тот сидел, уставившись в свой бокал с пенящимся пивом, и, казалось, его больше ничто не интересовало. Потом он вздохнул и снова заговорил: