Потом, как водится, в кают-компании эсминца, ошвартованного неподалеку от атомохода, с участием высоких гостей состоялся торжественный ужин. На следующий день на том же эсминце Н.С. Хрущев убыл в Архангельск. А чествование героев в базе продолжалось еще два дня. А между тем в Западной Лице нетерпеливо ждали героев-подводников, или, как их тогда стали называть, победителей «подледного космоса»: подводников часто и не без основания сравнивали с космонавтами.

Провожаемый моряками Гремихи (так назывался поселок в базе) атомоход отошел от пирса и взял курс на запад. Приготовить корабль к этому небольшому переходу не составляло особого труда, благо атомная энергетическая установка не выводилась. Руководство переходом в родную базу поручили старшему помощнику командира капитану 3 ранга Г.С. Первушину. Прошел переход спокойно: глубина 60 м (айсберги не угрожали), скорость 20 узл. — стабильно до точки всплытия. Погода не в пример той, которая встретила «К-3» на пути в Иоканьгу.

«Мне хорошо запомнилось возвращение «Ленинского комсомола», — вспоминал много лет спустя адмирал В.Н. Чернавин. — Наш корабль во флагах расцвечивания на рейде встречал подводную лодку Жильцова. Я приказал... салютовать с мостика ракетами. В небе закрутился сплошной фейерверк. Было так радостно всем, словно сами сходили к полюсу. На сопках — плакаты, транспаранты, флаги. Тоже взлетают ракеты. На стенке выстроились экипажи, сводный духовой оркестр. И впервые на причале — женщины с цветами. Праздновал прибытие «Ленинского комсомола» весь гарнизон.

Этот поход знаменовал собой новый этап в освоении атомоходами океанских глубин. И действительно, плавания начались — новые по своим масштабам, сложности, задачам. «Ленинский комсомол» открыл им путь — и это всегда будет памятно, дорого, как лично пережитое всеми подводниками первых атомоходов... Вообще корабль заложил множество новых замечательных традиций» [365] .

Как и повелось, после швартовки и соответствующих докладов состоялся митинг. А в матросской столовой в присутствии офицеров штаба и командиров других кораблей — банкет, на котором командующему флотилией, командиру «К-3» и ее механику — трем новым героям-североморцам по установившейся с времен войны традиции вручили по жареному поросенку.

Прошло совсем немного времени, и «К-3» вновь пришлось отправиться в плавание, но на этот раз уже для выполнения обычных учебно-боевых задач. В походе на лодке «полетел» парогенератор, тот самый парогенератор, который подавал тревожные сигналы еще перед отправлением к Северному полюсу. В турбинном отсеке произошло повышение радиоактивности. Пришлось отсечь парогенератор одного борта. Через некоторое время заметили течь в парогенераторе другого борта. Отсекли и его. А затем вынуждены были и вовсе вывести из действия одну за другой обе энергоустановки. В базу аварийная лодка возвращалась в надводном положении, запустив дизель-генератор и вызвав на помощь буксир [366] . Случилось это в сентябре.

Авторитетная комиссия вынесла приговор: обычным ремонтом отделаться невозможно. И «К-3» отправили на буксире у спасательного судна на завод № 893 («Звездочка»).

О выполнении так называемого «специального задания правительства» одной из атомных подводных лодок Северного флота страна узнала из газеты «Правда», опубликовавшей 21 июля 1962 г. Указ Президиума Верховного Совета о присвоении трем подводникам звания Героя Советского Союза и сообщение о награждении всех членов экипажа. В затруднительном положении оказались сами Герои, которых стали приглашать на встречи и с личным составом флота, и с молодежью. Сказать правду было нельзя, а врать им не хотелось. И пришлось изворачиваться. Но время шло, и народ должен был-таки узнать и о лодке, и о «специальном задании правительства». Первые публикации о походе появились в «Красной звезде» и в «Известиях» [367] . Заметим, что при этом было допущено известное нарушение «субординации»: военная газета выступила одновременно с общесоюзной. Последовало даже разбирательство с участием главкома ВМФ. Уже первая беседа с Л.М. Жильцовым, помещенная в «Красной звезде», не осталась незамеченной за рубежом. На следующий же день, 28 января 1963 г., кратким сообщением о походе «Ленинского комсомола», как к тому времени стала называться «К-3», откликнулась и американская газета «Нью-Йорк таймс».

В том же 1962 г., когда состоялся поход «К-3» на полюс, ходили под лед еще два атомохода. Одно подледное плавание совершила подводная лодка «К-16». Этот атомный ракетоносец в июле участвовал во флотском учении «Метеор-2». При возвращении из Северной Атлантики в районе Датского пролива и южной части Гренландского моря лодка на протяжении 680 миль следовала подо льдом. При всплытии для передачи на флагманский командный пункт донесения о своем месте и ледовой обстановке «К-16» передней частью ограждения рубки ударилась о лед и повредила при этом антенну акустической станции. Затем она еще несколько раз всплывала в разряженном льду. Полученные наблюдения и сделанные выводы послужили предметом обсуждения с командирами других подводных лодок соединения.

Другое подледное плавание, но уже экспериментальное, выпало на долю экипажа «К-21». Старшим на борту лодки в этот поход отправился начальник штаба дивизии капитан 1 ранга Н.Ф. Рензаев. Атомоходу предстояло выполнить задачу, стоявшую еще перед «К-3» на заключительном этапе ее похода к Северному полюсу, но отмененную по известным нам обстоятельствам. «К-21» предстояли испытания «противолёдных» торпед. Правда, это были обычные САЭТ-50, но с усиленным зарядом. Необходимо было определить, сможет ли подводная лодка в аварийном случае образовать с помощью взрыва торпед полынью для всплытия? Само собою разумеется, такая полынья могла потребоваться и для стрельбы ракетами с подводных ракетоносцев, когда природной полыньи нет, а время не ждет.

8 августа лодка пришла в назначенный для испытаний район. Учитывая толщину льда, достигавшую 2—3 м, от одиночной стрельбы отказались. Решили выполнить два двухторпедных залпа. Затем необходимо было произвести обмеры образовавшихся «пробоин» и оценить возможность всплытия в них подводной лодки.

В результате стрельбы образовались две полыньи: одна диаметром 80 м — в торосистом льду, другая — размером 120 х 70 м в более ровном ледяном поле. Осматривать их отправилась группа подводников во главе с командиром «К-21» капитаном 2 ранга В.Н. Чернавиным. «Четверо смелых» несколько часов блуждали по безмолвной ледяной пустыне, обходя трещины и торосы, пока не нашли то, что искали. Замерили «пробоины» во льду, тщательно их осмотрели. В образовавшихся полыньях плавали огромные глыбы серо-желтого льда, резко отличавшиеся от первозданной белизны окружающих ледяных полей. Забрав выброшенные взрывом детали торпед, подводники двинулись в обратный путь и... заблудились. Прошло немало времени, пока незадачливые полярные путешественники услышали наконец тревожные звуки тифона и сирены и увидели рассыпавшиеся в полярном небе звездочки сигнальных ракет [368] .