Казалось, она абсолютно не следит за собой: ногти были обкусаны почти до мяса, кожа нуждалась в лечении у дерматолога, а старомодная одежда лишь подчёркивала её полноту. Все вещи были либо коричневыми, либо серыми, что только подчёркивало все недостатки фигуры. И хоть Маша тоже не могла себе позволить дорогих вещей, но она умудрялась так их носить, что выглядела прекрасно и женственно. У Швецовой частенько руки чесались, чтобы привести в порядок внешность Мышкиной, но ни сил, ни времени на это не хватало.

Конечно, все можно было бы изменить в Виолетте, сделав её привлекательной, но самой большой проблемой была она сама, а именно – характер.

Более замкнутого, пугливого и неуверенного в себе человека Маша не встречала. Она никогда не могла защититься от несправедливых нападок менеджера и покупателей.

К Виолетте подошла кассирша, работающая по соседству с ней. Ей было около двадцати – стильная причёска, яркий макияж, короткая юбка и сапожки на шпильках, несомненно, шли ей.

– Мышкина, – пренебрежительно обратилась она к девушке, – Жора сказал, что ты отказалась заменить меня. Это так?

Виолетта молчала, вжав голову в плечи и опустив глаза. Скворцова, а именно она это и была, сверлила её взглядом. В ней не было ничего милого, как казалось Мышкиной, она была грубовата и резковата в словах, да и внешность имела скорее вызывающую, нежели яркую.

– Ты ведь не хочешь, чтобы тебя уволили? – угрожающим голосом прошипела она.

Девушка судорожно вздохнула и неуверенно кивнула. Она презирала себя, что не может сказать «нет» наглой девице и знала, что снова согласится и пойдет у неё на поводу. Когда она уже была готова вновь поддаться, то вдруг неожиданно на её плечи опустились чьи-то руки. Пугливо оглянувшись, Виолетта встретилась глазами с Марией, которая подмигнула ей, слегка сжав пальцы, словно передавая немного храбрости.

«Ты должна стать сильнее!» – вспомнила она слова Швецовой.

– Я… я не… не могу подменить тебя, – сумела выдавить из себя Мышкина.

– Молодец! – одобрительно проговорила Маша и впервые увидела робкую улыбку Виолетты, которая оказалась удивительно красивой.

Однако Скворцова не готова была принять отказ. А тут ещё и эта выскочка Швецова, взявшаяся невесть откуда.

– Я сделаю всё, чтобы вас обеих уволили, – пообещала она, тяжело дыша от злости.

– Давай уже, топай отсюда, – отмахнулась Маша от Скворцовой.

Виолетта восхищенно смотрела на свою спасительницу и не могла поверить, что смогла постоять за себя.

С самого детства она была некрасивой и становилась объектом издевательства почти всех, с кем ей приходилось сталкиваться. Её заставляли исполнять немыслимые поручения, а если Виолетта отказывалась, то её ждала печальная участь – быть избитой. Все, что она смогла сделать, чтобы защитить себя, так это закрыться в своей «раковине» и стать незаметной для окружающих. Но и это не помогало. Где бы девушка ни училась или работала, везде находились люди, получавшие удовольствие от унижения других.

Однажды, ещё в школе, ей понравился мальчик. Он был старостой класса – сильный, веселый и добрый, как ей тогда казалось. Он один обращался с ней хорошо, был всегда внимателен и защищал от нападок одноклассников. Виолетта не могла поверить своему счастью: неужели её чувства оказались взаимны? Каждый день она спешила в школу, чтобы поскорее увидеть его, а он встречал её с улыбкой, в которой было столько теплоты. И хоть за её спиной частенько посмеивались, когда она не могла оторвать мечтательного взгляда от любимого, ей впервые в жизни это было безразлично. Каждое мгновение было наполнено радостью – она больше не уродина, ведь он сказал, что влюблён в нее. Их первое свидание должно было стать самым лучшим днём её жизни. Она была безумно счастлива после того, как отдалась ему, чувствуя себя самой прекрасной в мире. Но это было так недолго. На следующий день по всей школе были развешены фотографии, где она была запечатлена обнаженной. И сделал их «её возлюбленный» – тот, кому она доверилась, посмеялся над чувствами и больше никогда не заговорил с ней.

Это был один из самых жестоких уроков в её жизни. Однако самую сильную душевную боль причиняла ей родная мама. Даже она ненавидела свою дочь, проклиная день её рождения. До семнадцати лет Виолетта не понимала, чем заслужила такое отношение. Однажды, когда издевательства сверстников достигли апогея, она не выдержала и, упав на колени перед матерью, разрыдалась. Она изливала всю боль и отчаяние, накопившиеся в ней за столько лет, сквозь слезы шепча одну фразу: «Почему, мама? Почему ты не любишь меня?»