Тогда они призвали на помощь небесного владыку, и тот спустил с неба железную веревку…

Разумеется, я узнал о Вениамине много больше – ровно столько, сколько знал о себе он сам, и еще немного сладкого на закуску. Но вышеизложенного вполне достаточно, чтобы объяснить, почему я принял его нелепое, в сущности, предложение. Не следует отталкивать дружескую руку, сколь бы причудливым ни казался способ ее протянуть. И уж тем более нельзя игнорировать просьбу о помощи, даже высказанную обиняками, на тарабарском наречии.

Какой из меня помощник? Правильно, никакой. Оба мы блуждаем впотьмах, каждый заблудился в своих персональных трех соснах, и чужая карта местности кажется заманчивой лишь на расстоянии.

Все это так. Но если очередной Джек желает попасть в Страну Чудес, мой долг – вытряхнуть из карманов все волшебные бобы, а уж что вырастет, то вырастет – так я тогда решил.

«Бог да воссмеется».

Поднимаюсь с пола как ни в чем не бывало. Завариваю чай. Веня поглядывает на меня с нетерпением, как на телефонную трубку, издающую долгие гудки: «Ждите ответа». Я держу паузу – не потому, что она так уж необходима, а лишь внутреннего драматизма ради. Цену себе набиваю, очком виляю, как сказал бы Торман, новоиспеченный святой покровитель австралийских сумчатых.

– Совершенно идиотская авантюра с этим вымышленным покойником, – говорю наконец. – Зато смешная. Вполне в моем вкусе. Я же, в сущности, комический персонаж: если добровольно не влипну в какую-нибудь дурацкую историю, всегда найдется добрый человек, готовый тортом в рожу запустить… Что ж, я не против, давай развлечемся, пока этот злыдень с тортом не вышел на тропу войны.

– Вот и правильно, – спокойно кивает Веня. – Биографию сам ему придумаешь, покойничку-то?

– Нет уж. Это удовольствие должно быть разделено поровну.

– Отлично. Тогда есть деловое предложение. У тебя никаких планов на Новый год нет, так?

– Так точно.

– Ну вот. И мои планы обломались в связи с Райкиным отъездом в отчий дом. А светская жизнь заманала. Предлагаю отправиться ко мне на дачу, одичать до наступления полуночи, забить на телевизор и шампанское, пить водку, орать песни, а в перерывах сочинять биографию нашему гению и обдумывать этапы его светлого пути.

– Принимается с одной поправкой: я буду пить ром.

– Пиратом небось был в прошлой жизни? – с неподдельным сочувствием спрашивает Веня. – Пиастры по необитаемым островам ныкал, а? Пятнадцать человек на сундук мертвеца?

– Йо-хо-хо! – отвечаю с достоинством.

А что тут еще скажешь?

Верховное божество у летийцев и барбарцев. Ит Матроми не вмешивается в дела людей и не служит объектом почитания.

Проявляю пленку. Пока она сохнет, потерянно брожу по просторной, неуютной, но прекрасно оборудованной студии на улице Красикова, право на недельную аренду которой даровал мне щедрый Санта-Клаус Веня. То и дело хватаюсь за несвежий «Огонек», до моего вторжения прозябавший на местном подоконнике, и всякий раз откладываю его в сторону, поскольку буквы двоятся, прыгают перед глазами и даже, кажется, фосфоресцируют слегка по краям. Не до чтения мне сейчас.

Нервничаю, понятное дело. Что я увижу на пленке – это еще вопрос. Рентгеновские снимки своих натурщиков? Двухмерные изображения их бессмертных душ? Групповые композиции в древнеегипетском духе, Ка, Ах и Ба в обнимку?

Ничего в таком роде, разумеется, не произошло. Негативы как негативы. Вполне качественные. Если учесть, в сколь прискорбном состоянии пребывал фотограф, так и вовсе прекрасные. Можно печатать. Но сначала надо выпить кофе. Пятую чашку за день, между прочим… А, пустое, все равно я в себя сегодня столько всякой дряни влил, что на сновидения можно не слишком рассчитывать. Да и завтра придется хлестать новогодний ром в обществе Вениамина, ничего не попишешь. Значит, все очистительные процедуры назначим на послезавтра, правильно? Правильно. Здоров же ты, мужик, компромиссы находить. Что бы я без тебя делал?

Печатаю снимки. Действительно, ничего особенного. Все очень неплохо получились, просто красавчики, в том числе и неизвестный элегантный мазохист. То ли народ фотогеничный подобрался, то ли свет здесь, в Москве, какой-то особенный, то ли у меня теперь рука такая легкая, сразу не разберешь. Но даже привлекательность моих моделей в пределах нормы. Веня не стал похож на Клинта Иствуда, а изображение Ираиды Яковлевны вряд ли украсит обложку журнала «Playboy». Когда завтра я раздам им портреты, все будут весьма довольны собой. Просто довольны, не более того.

Интуиция подсказывает мне, что и в жизни этих людей вряд ли что-то переменится после нынешнего сеанса прикладной фотомагии. Я не «украл» их «души», что бы ни думали по этому поводу суеверные обитатели Полинезии, но и от себя ничего не прибавил. Все, что случилось, случилось только со мной; окружающим от моих экзотических переживаний ни вреда, ни пользы. Да, я побывал в десятке чужих шкур, прожил за этот день несколько долгих чужих жизней и даже, кажется, возлюбил несовершенные потроха ближних, как собственные, – а что мне оставалось после нескольких бурных инцидентов на границе между «я» и «не-я»?.. Но это чудо было на одну персону. Как почти все, что со мною происходит.