— Они блефуют, — снова усмехнулся Рун, но в его голосе не было прежней уверенности.

Да и оптимизм Руна начал таять, когда Скоглунд рассказал ему о второй, последней встрече с Лукьянченко. Русский придерживался твердой позиции: он должен увидеть «кота целиком», то есть ни много, ни мало просмотреть документацию по системе «Посейдон». «Позвоните мне, если вы согласны, — любезно предложил Лукьянченко перед уходом, — и мы продолжим наши переговоры». Кнут почувствовал, что в этом случае его «кинут» и решил не рисковать. Он уже не сомневался, что у противника на руках джокер… Или, как минимум, четыре туза… Скоглунд был так деморализован, что даже позволил Руну попарить его в тех самых знаменитых Сандуновских банях. Впрочем, Руну долго пришлось убеждать товарища в том, что это отнюдь не тайный гей-клуб, и на одного педераста там приходится два десятка абсолютно нормальных мужиков, приверженных русским национальным традициям и здоровому образу жизни. Дальнейшие планы друзья обсуждали в номере гостиницы. Распаренному, исхлестанному березовым веником, надраенному волосяным мочалом, влившему в себя пару литров пива и вконец разомлевшему Скоглунду стало как-то легче на душе.

— Ты знаешь, Рун… Я хочу домой, — вздохнув, произнес Скоглунд. — Больше нам здесь делать нечего…

— Разве что получить 500,000 долларов… — вздохнул Рун. — Может быть, подождать еще недельку? Ну, не удалось заработать, так давай хоть отдохнем как следует.

— Я уже сыт по горло местной кухней, — проворчал Скоглунд. — Рун, я соскучился по Гедде! Пора паковать чемоданы.

— Ты уверен? — Киркебен задумчиво облизнул пересохшие губы и сделал еще один глоток охлажденного пива. — Кнут, они не могут так просто отказаться от такого… От такой удачи: готовый проект за какие-то пятьсот тысяч. Почему они так себя повели, а? Может быть, у них уже готов собственный проект? Тогда зачем они вызвали тебя? Просто хотят сравнить свой с «Посейдоном»? А что, тогда все становится на свои места: посмотреть документы интересно, а вот такие деньги платить за одну лишь возможность «сравнительного анализа» — действительно, глупо. Кнут, ты прав, можно заказать билеты на самолет на послезавтра.

— Гедда будет смеяться, когда узнает, что я снова «сел в лужу»! — Кнут смахнул пьяную слезу и грустно улыбнулся. — Она бросит меня, как пить дать.

— Откуда мне знать? — усмехнулся Рун. — У меня не было любимых женщин. Я считаю, что это слишком дорого, даже за парня…

— Жаль, что здесь нет Гедды. Сегодня вечером позвоню ей. Как она там? Наверно, волнуется, а что я ей скажу? Она ведь спросит, как идут дела. Рун, она меня бросит, да?

— Не бросит, — Рун сочувственно посмотрел на товарища.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно переспросил его Скоглунд. — Откуда ты так хорошо знаешь мою жену?

— Ты у меня спрашиваешь, — протянул Киркебен, — откуда я так хорошо знаю твою жену? А ты не помнишь, как я ездил с ней по магазинам и кафешкам? Когда был в тебя влюблен? Мне нравилась ее компания: ведь мы могли говорить о тебе часами. Для нас обоих эта тема была волнующей…

Кнут поперхнулся своим пивом.

— Рун! Ты придурок! Зачем ты говоришь мне такие вещи? Зря я не запорол тебя этим, как его… «веником»!

— О, это была бы прекрасная смерть! — еще никогда раньше Рун не позволял себе так дразнить друга, заигрывая с ним даже в шутку. — Расслабься, Кнут. Как мужчина ты не в моем вкусе. Но почему ты так зациклился на одной лишь мысли: «Гедда тебя бросит». Да у нее никогда и любовников-то не было — с чего ей вдруг теперь тебя бросать?

— Я не могу обеспечить ей достойный ее образ жизни… Я не оправдал ее надежд… Я… Я — неудачник!

— Ей на это наплевать. А ее надежды и желания меняются каждые два — три года. Кроме одного желания: быть с тобой. Сначала она хотела стать общественной деятельницей, потом топ-моделью, потом богачкой, потом… Черт ее знает, что она захочет завтра, но в выборе между тобой и очередной целью она сделает выбор в твою пользу. Потому что на самом деле хочет только одного: состариться вместе с тобой в маленьком домике на побережье.

— Ты так уверен? — удивился Скоглунд. Раньше они редко обсуждали личную жизнь. Скоглунд уклонялся от таких разговоров: ему казалось, если он поделится с Руном своими мыслями о женщинах, то взамен ему придется выслушивать рассказы Руна о его мальчиках… — Ладно, даже если это и так, но… Я все равно не могу избавиться от этой навязчивой идеи: слишком неожиданно Гедда вошла в мою жизнь. Просто ни с того, ни с сего постучала в дверь и осталась на ночь. С тех пор мне все время кажется, что она точно так же, не объясняя причин, поднимется и уйдет. Я с ума скоро сойду, Рун. Что мне делать?

— Сделай ей ребенка! — воскликнул Рун. — Ты же еще совсем не старый. Ты родил «Посейдона», теперь роди сына. Кому ты оставишь свое наследство и, если повезет, полмиллиона баксов в швейцарском банке?

— А ты… — Кнут, вдруг как будто что-то вспомнив, схватил Руна за плечо, приставил палец к губам и показал на потолок. — Давай переоденемся и пойдем пообедаем. Там и поговорим.

За обедом в ресторане гостиницы, после того как официант ушел выполнять заказ, разговор продолжился.

— Ты знаешь, — почти шепотом сказал Рун, — вчера в моем номере кто-то копался в вещах.

— Ты уверен? Как ты об этом узнал?

— Вещи уложены не так, как я их оставлял. И пропал мой любимый флакон дезодоранта. Они что-то искали в моих бумагах и в дорожной сумке.

— У тебя мания преследования, кому ты здесь нужен. Уж, если бы они стали копаться, то скорее в моих вещах.

— Здесь ты не прав. Они как раз искали то, что не могут найти у тебя, Кнут. Я в этом уверен. Более того, скорее всего, сначала они копались у тебя, но ты этого не заметил.

Поднявшись на лифте на свой этаж, они направились к дежурной, сидевшей за столом в начале коридора. Увидев иностранцев, она изобразила на лице улыбку.