Да, черт возьми, я счастлив, что и сейчас, спустя столько времени, я так действую на нее.

Я наблюдаю, как ее блузка падает на пол. Она остается в серебристо-сером бюстгальтере и

красной юбке карандаш. Ее грудь быстро поднимается и опадает от поверхностного дыхания.

Лекси бросает на меня долгий взгляд, потом медленно оборачивается и упирается ладонями в

поверхность двери, слегка нагнув голову.

У меня во рту моментом пересыхает. Вид ее гибкой спины увеличивает мое сдерживаемое

возбуждение.

Черт, я окончательно влип! Я знаю, что ни сегодняшняя ночь, ни другие в дальнейшем не

приблизят меня к пресыщению этой женщиной.

Одной рукой я глажу спину Лекси: пробегаюсь по шейным позвонкам, позвоночнику и опускаю

пальцы на поясницу, как раз туда, где выбито мое имя. Я прижимаю ладонь к этому участку

кожи, будто говоря, что это, как и вся она – мое. Мне плевать на Джареда Блейка, или любых

мужчин, которые могли быть в ее жизни прежде. Это не важно, потому что она всегда была и

останется только моей.

Не торопясь, я расстегиваю ее бюстгальтер и спускаю его вниз; бросаю на кресло. Моя ладонь

скользит на ее живот и слегка сжимает: притягиваю ее к себе, и теперь ее спина прижимается к

моей груди. Но мне недостаточно близости, потому что на мне все еще рубашка, которая

мешает.

Я наклоняю голову и веду губами по нежной коже за ее ухом, вниз по вене, в которой бьется

пульс. Лекси тихо стонет, отчего я завожусь еще сильней, хотя это кажется невозможным.

Мои ладони накрывают ее груди: они помещаются идеально. Большими пальцами ласкаю ее

соски, отчего те твердеют и вытягиваются. Ее стоны звучат музыкой для меня, и я тихо

усмехаюсь, радуясь, что это я приношу ей удовольствие.

– Знаешь, плохая… была идея… не торопиться, - глотая воздух между словами, бормочет Лекси.

– Я больше не могу…

Ее слова прерывает длинный низкий стон, когда я зажимаю сосок между пальцами и потираю.

– Уверена? – Мой голос плохо слушается меня. Я разворачиваю ее к себе, и Лекси с усилием

кивает. Я вижу, что ей с трудом удается держать глаза открытыми.

Я тяну ходунок на молнии ее юбки и, опустившись на колени, плавно стягиваю с нее одежду.

Лекси хватается за мои плечи, чтобы не упасть, когда переступает через юбку. Теперь на ней

лишь серебристо-серые трусики из шелка и черные лаковые туфли на высоком каблуке. Только

один вид на нее почти доводит меня до финала.

Мне приходится сжимать зубы, дабы не кончить раньше времени.

Твою мать, Стоун, держи себя в руках!

Это так символично – я на коленях перед ней. На протяжении наших отношений я готов был

поклоняться ей. И даже теперь это никуда не исчезло. Я всегда воспринимал Лекси своим

личным божеством.

Я поднимаюсь, и не на секунду не отводя взгляда от ее лица, начинаю расстегивать свою

рубашку. Руки Лекси перехватывают мои запястья.

– Позволишь мне?

Молча, я киваю.

Ее грудь касается меня, когда ее пальцы вынимают пуговицы моей рубашки из петель.

Черт! Сегодня точно день испытаний для меня. Я так сильно, отчаянно хочу ее, что это

причиняет реальную физическую боль.

Я тяжело дышу, когда она спускает рубашку с моих плеч и проводит ногтями по моей груди.

Она берется за мой ремень, расстегивает его и вытягивает из шлевок. Опускается на колени

передо мной, как я совсем недавно перед ней и тянет молнию моих джинсов вниз.

Я почти перестаю дышать, когда она, сначала, спускает мои джинсы, а потом и боксеры. Лекси

поднимает голову, и соблазнительно закусив губу (специально, я в этом уверен!), проказливо

смотрит в мои глаза.

– Нет, если ты не хочешь моей смерти немедленно, - хриплым голосом отвечаю я на

невысказанный вопрос.

Она лишь усмехается и поднимается, становясь лицом к лицу со мной.

Я кладу руку на ее затылок и мягко, но настойчиво привлекаю к себе. Накрываю своими губами

ее губы, и целую: неторопливо, лаская языком ее язык. Но это не длится долго. Потому что

возбуждение берет верх и поцелуй отражает всю силу нашего желания. Стоны Лекси

вырываются в мой рот, и ее пальцы крепко впиваются в мои плечи, ища опору, чтобы не упасть.