– Это была ее любимая игрушка в детстве, - поясняет Тайлер, заметив, что я бросила взгляд на

плюшевого слоненка, которого он держал. – Это старая комната Мег.

Я лишь понимающе киваю.

Мое сердце болезненно сжимается при виде его мучений. В мою голову лезут неурочные мысли

о том, что его чувства к Мег были довольно сильны, что видно по тому, в каком он разбитом

состоянии. Я знаю, что мелко думать об этом в такой момент, но не могу этого изменить.

– Сядь рядом со мной, - почти шепотом просит он, и я присаживаюсь на краешек постели,

сохраняя между нами ощутимое расстояние.

– Спасибо, что пришла. – Он улыбается мне едва заметным движением губ, и я киваю. Я не

собираюсь рассказывать ему о тех сомнениях, что грызли меня, пока я не решилась. – Мне это

было важно. Хочу, чтобы ты знала.

– Я знаю это, Тайлер. – Я тоже слабо улыбаюсь, вцепившись руками в покрывало. Мне так

сильно хочется коснуться его, прижать его к себе и не выпускать, пока его горечь и боль не

утихнут. Но я не делаю этого, а просто сижу рядом, боясь шелохнуться.

– Мне жаль, - затаив дыхание, говорю я. – Знаю, это звучит так избито, и ты за сегодняшний

день раз сто услышал эти слова, но я не знаю, что еще можно сказать в таких случаях. – Я

растерянно пожимаю плечами. – Просто хочу, чтобы ты знал это. Я никогда не хотела, чтобы с

Мег случилось такое.

Он кивает и на мгновение прикрывает глаза.

– Я знаю. Я никогда и не думал, что могло быть иначе.

Он с теплотой смотрит на меня, и я тихонько всхлипываю. Горечь переполняет мое сердце: мне

больно за Тайлера, мне больно за Мег, которая ушла такой молодой и мне больно за себя,

потому что,… потому что мое сердце просто устало биться под вечной тяжестью от утрат и

разочарований.

Мы сидим некоторое время в тишине, и я все никак не решаюсь сказать ему о том, что скоро

уезжаю из штатов. Я не знаю, подходящее ли сейчас время, но я должна рискнуть. Потому что

если Тайлер попросит, я останусь ради него. Но я не буду навязываться, если это не то, что

сейчас ему надо. На самом деле я очень сомневалась, что в данный период, или в ближайшее

время, он способен будет думать о чем-то еще, кроме своей утраты.

– Я… уезжаю, и хотела увидеть тебя, чтобы попрощаться, - наконец собираюсь с силами я.

Тайлер слегка нахмурившись, смотрит на меня.

– Что ты имеешь в виду? Куда уезжаешь?

– Мама предложила мне пожить у них какое-то время, - бормочу я, опустив взгляд на свои

колени. Я просто физически не могу смотреть ему в глаза сейчас: не только потому, что боюсь

еще больше ранить его, а и потому, что боюсь… равнодушия с его стороны. – У меня через

десять дней самолет в Париж.

Тайлер долго ничего не отвечает, и я решаюсь посмотреть на него.

Он не выглядит равнодушным, далеко не равнодушным и у меня становится легче на душе. Его

глаза говорят о многом: в них столько глубокой грусти и чувства потери; уязвимости, но, в

конце концов, Тайлер смиренно кивает.

– Наверное, это правильно. Тебе это пойдет на пользу.

Я не выдерживаю, и слезинка выкатывается из глаза. Я быстро смахиваю ее пальцами.

– А ты? Что будет с тобой?

Мое горло перехватывает от мысли, что он останется один на один со своей раной.

– Я буду в порядке, - дергает плечом он. – Правда, - убеждает, видя мое недоверие.

Пожалуйста, - думаю я, - попроси меня остаться. Скажи только слово и я останусь с тобой. Я

стану твоей опорой, пока ты не почувствуешь в себе силы двигаться дальше.

Я жду этих слов, но следующее, что говорит Тайлер, убивает мою надежду.

– Мне просто надо время. Нам надо.

Он смотрит на меня таким говорящим, проникновенным взглядом, что я все понимаю.

Наверное, так и правда, будет лучше. Все равно мы не смогли бы сейчас быть вместе. Это было

бы неправильным, и не во время.

Теперь все будет зависеть только от нас, как однажды и сказала Нора.

***

Прошло восемь месяцев, как я в последний раз видела Тайлера. Мы перезванивались порой по

телефону, но разговоры всегда были короткими, и по большей части мы просто молчали. Все,