Наконец, мы подошли к моему дому.

– Пока, Мари.

Я быстро обняла ее на прощание и вошла в наш маленький садик. Напряженным взглядом я обвела двор. Автомобиля отца не было. Облегченно выдохнув, я достала ключ от дома, который по сравнению с заржавевшим замком выглядел совсем новеньким, и открыла входную дверь.

Я вошла в свой личный ад.

Я молилась, надеясь, что была здесь одна.

Так тихо, насколько это было возможно, я закрыла за собой дверь и попыталась не замечать противный запах алкоголя, что витал в воздухе. Сняв балетки, я поставила их к другим ботинкам, которые в беспорядке были закинуты в угол.

Босиком я направилась на кухню по прохладному деревянному полу. Кухня была заставлена бутылками, а грязная посуда лежала в раковине, вокруг которой кружили мухи. Я шла осторожно, внимательно осматривая пол, пытаясь не наступить на какой-нибудь осколок бутылки.

Собрав пустые бутылки в мешок, я спрятала его под раковиной. Затем я начала выливать из бутылок, в которых что-то еще осталось, их содержимое в раковину, причем каждый раз мне становилось плохо от отвратительного запаха алкоголя.

Когда я немного освободила кухню от бутылок, я обнаружила на столе записку, которая лежала под всеми этими бутылками, и из-за этого также воняла спиртом и была измята.

“Нужна еда”.

От одной этой фразы страх сковал меня. Если мой отец придет сегодня домой и увидит, что еда не готова, это случится снова. Я схватила свою сумку, чтобы достать кошелек. И едва я это сделала, как услышала скрип двери.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и постаралась игнорировать страх, что поднимался во мне и инстинкт самосохранения, кричащий, что мне надо немедленно отсюда бежать.

Тяжелые шаги раздались в доме, и я могла четко себе представить, как он идет с разъяренным лицом.

Все ближе и ближе он подходил и одновременно все дальше и дальше ускользали все мои чувства, пока, в конечном итоге, они не были полностью отключены.

– Что ты здесь делаешь?

Я посмотрела в лицо своего отца. На нем был костюм, и по внешнему виду в нем нельзя было различить грязного сукиного сына, что прятался за этой маской.

– Я как раз хотела убраться и пойти в магазин, - сказала я спокойно и почувствовала внутри абсолютный холод.

– А почему ты еще не сходила в магазин?!
– его голос угрожающе поднялся, и я знала, что все мои попытки объяснения бесполезны.

Как и всегда.

Он схватил бутылку водки и сразу начал пить из нее большими глотками.

– Потому что я была в школе и вернулась домой только десять минут назад и только что увидела твою записку.

– И почему ты только сейчас увидела мою записку?!

Теперь он орал и в его лице нельзя было различить того заботливого отца, которого он всегда играл на публике.

– Потому что она была завалена твоей выпивкой, - зло прошипела я в ответ и грозно посмотрела на него.

– Что это ты себе позволяешь, ты, грязная сука?

Он поднял свою руку и дал мне оглушительную пощёчину. Я почувствовала, что моя щека начала гореть, но, проигнорировав это, сжала губы.

– А теперь иди и купи мне что-нибудь поесть!
– рявкнул он.

Я схватила свою сумку и, не взглянув на него, вышла из дома.

Как только я захлопнула тяжелую дверь, сразу же пришла боль от удара и я аккуратно дотронулась до своей щеки. Я знала, что она была красной. Она всегда была такой, когда он меня бил.

Я уложила свои волосы так, чтобы они закрывали мою щеку и пару раз похлопала себя по другой, чтобы это не очень бросалось в глаза.

Затем я покинула свой ад и отправилась в магазин, чтобы, в итоге, вернуться обратно и готовить для своего дерьмового отца еду.

Но была бы моя воля, я бы с удовольствием убежала и никогда не вернулась бы назад.

Глава 2. Холодные глаза.

Когда я вошла в магазин, то сразу почувствовала себя в безопасности. Здесь не было никого, кто смог бы мне угрожать, к тому же, здесь было слишком много свидетелей. Я медленно и спокойно прогуливалась между полок туда-обратно и пыталась забыть своего отца, пряча лицо в волосы, чтобы никто не увидел моих чувств.

Я знала, что мой отец меня сегодня еще раз побьет. Его еда не была приготовлена, из-за чего его настроение было ниже плинтуса, а мне достанется вся его злость. Я не хотела возвращаться домой. Я не хотела жить с ним. Я не хотела жить такой жизнью. Я вообще не хотела жить.

Взяв банку равиоли с полки, я положила ее в тележку.

Повернувшись, я увидела в проходе между рядами маленькую девочку, которая в растерянности стояла между людьми и оглядывалась вокруг. Ее глаза были заплаканы, по лицу текли слезы, она что-то говорила, но люди проходили мимо и никто не обращал на нее внимания. Видимо, она потерялась. Но как люди могут ее не замечать? Такую маленькую и растерянную? Я подошла к ней и присела на корточки.