— Могём, Макар Семёныч. Нам бы только разрешили этот год посвятить «модернизации» завода, сами бы и станки сделали, и инструменты. А так мощности производственные обычными делами «съедаются», на развитие мало остаётся. А вот если бы хоть один год на «раздувание» и «модернизацию» станочного парка потратить! Да что там год — это хотя бы оставшееся время до следующего года, то уже с первого января мы бы могли сами, на своём сырье, без напряжения существующих киевских заводов, по тыще моторов в месяц выпускать! Продовольствием рабочих обеспечить! Да и рынок сырья и полуфабрикатов киевский существенно обогатить предложением. Голод «металлический» закрыть. А то и резиновый. Есть возможность, Матвей говорит, из светильного газа резину делать.

— Ну, тогда успехов, Семён! И намекни Бронштейну, что ему неплохо бы в комсомол заявление написать.

— Так уже, написал. Я ему рекомендацию подписал. Кстати, Макар Семёныч. Он велосипед подаренный, нам на завод передал, как «служебный». Мол, раз военные такие жмоты оказались, пусть он обществу послужит. И мы с этого велосипеда, или «байка», как Бронштейн говорит, все размеры сняли, и материал аккуратно исследовали, установили состав, подбираем наши, киевские аналоги. Конструкция у байка хороша, так что наперво, попробуем его скопировать, как говорит Бронштейн, «в ноль».

— Ладно, Семён, иди уж.

Глава 22. Макаров и Бронштейн обсуждают стратегию своих действий

Парой дней ранее.

— Обсудим прочитанное? — задал вопрос Бронштейн, отложив в сторону книгу, под заголовком «Утопия».

Сегодня у Матвея был «библиотечный день», посвящённый поиску нужных книг, кроме этого, с подачи пришельца Бронштейн, получив доступ к фондам центральной городской библиотеки, решил устранить свои «пробелы в идеологическом образовании».

— Как тебе книга? Как ты её понял? — вопросом на вопрос ответил Макаров.

— Смешанные чувства. Вот не нравится мне что-то в предложенной Мором модели общества. Чувствуется фальшь какая-то.

— Твои ощущения можно свести к следующему вопросу: — «а судьи там кто»? Основное недоверие у человека, умеющего думать и прожившего богатую событиями жизнь, вызывают изображённые Мором «начальники» Утопии. Лица, которым реально принадлежит власть в этом городе-государстве, фактически. Кто решает, как будут жить утопийцы.

— И это тоже, но не только. Меня например, раздражает в романе то, что «общество» вмешивается буквально во все стороны жизни гражданина. Даже пару тебе, мужа или жену — назначают.

— Молодец. Тоже характерная особенность ранних утопий. Обычно эту разновидность контроля обосновывают необходимостью осуществлять «евгенику» и оздоравливать общество через рождение здоровых индивидуумов от здоровых родителей.

— Формально, как ты Макаров, говоришь, предложение правильное. В чём же подвох?

— А в том, что жизнь, реальная жизнь, богаче на каверзы, в отличии от выдуманных схем. Вдобавок уже есть исторический опыт, что «вырастает» из «утопийских» догм. Как опыт человечества, так и живого мира планеты Земля.

— Объясни. Не понимаю, что ты имеешь в виду. Или ты говоришь о социобиологии? Социальном дарвинизме, который будет мешать создать подобное общество.

— Вот как раз «социальный дарвинизм», при некоторой изощрённости, можно обойти. Просто общество с реализованными описанными в Утопии принципами, рождает на практике нечто иное, чем надеялись. Впрочем, те, кто понимают суть происходящего, как раз и пользуются энтузиазмом «утопистов» в своих целях.

— Подожди, Макаров. Я так тебя понял, что БЫЛИ попытки построить «Утопию»?!

— Угу. Самая успешная — «Утопия», построенная на территории нынешнего Парагвая отцами… иезуитами! Этот их эксперимент, по созданию «редукций» — в буквальном смысле реализаций идей другого утописта — Томмазо Кампанеллы, который кстати, был монахом и причастен Ордену, оказался, если брать за критерий время существования созданных общин, успешнее СОВЕТСКОГО ПРОЕКТА!!! СССР просуществовал 70 лет, а «парагвайский» «Город Солнца» — 200!!!

— Ох, ничего же себе! Я об этом впервые слышу! Неужели правда, и такое было, и почему о них тогда ничего не известо? Почему большевики этот пример, если его замалчивали буржуи, не приводят? Это же целых двести лет опыта построения общества, кардинально отличного от уже известных! Да Маркс и Энгельс обязаны были подобно Чарльзу Дарвину совершить экспедицию в Южную Америку, для изучения «парагвайского опыта»! Почему же я узнаю о нём от тебя?!

— Действительно, почему? Попытаемся восстановить ход мысли Маркса, который просто НЕ МОГ не знать об этом опыте. Самое первое, что приходит в голову — иезуиты приобрели стараниями раскольников-протестантов очень мрачную репутацию, и психологически Карл отбрасывал мысли о том, что этот опыт может быть ему хоть чем-то ценен. Скорее всего, он считал, что это были поселения чисто религиозного толка, в которых было много клерикального, но ничего — социалистического и тем более коммунистического.